Блумсберийская красавица

Когда преданная Мери Вумбсъ понесла письмо, Анастасія свирѣпо усмѣхнулась, воображая какъ Долли примется рвать на себѣ волосы, или, вдругъ окаменѣвъ на софѣ, явитъ олицетвореніе безъисходнаго отчаянія; и какъ потомъ прилетитъ и кинется къ ея ногамъ, умоляя о прощеніи и помилованіи. Красавица сильно вѣрила въ свое могущество и ни во что ставила всѣхъ другихъ смертныхъ.

Но Долли не пришелъ. Напрасно она прислушивалась, напрасно ждала, — онъ не явился!

Даже Мери Вуибсъ поняла, что дѣло проиграно. Напрасно она совершала подвиги преданности, ежеминутно сбѣгая съ лѣстницы и подслушивая въ замочную щелочку — она даромъ подвергалась опасности и безполезно жертвовала собою.

Прекрасная лэди схватила кочергу и начала неистово колотить во угольямъ, разбивая въ дребезги горючій матеріалъ, словно это былъ Долли, котораго она хотѣла сокрушить за его равнодушіе и безчувственность.

Писаніе грозительнихъ посланій имѣетъ одно, крайне неудобное и непріятвое слѣдствіе: въ случаѣ если застращиванье не произведетъ желаннаго дѣйствія, то стращающій вынужденъ или привести угрозу въ исполненіе, или постыдно отступить, что равняется пораженію.

Она сидѣла передъ каминомъ и глядѣла на огонь, пока у нея заболѣли глаза, раздумывая, что тутъ дѣлать и какъ быть?

Если она оставитъ Долли и слѣдственно заберетъ свои 600 фунтовъ годоваго дохода, Долли вѣроятно разоритъ контрактъ, заключенный на 20 лѣтъ съ Твикенгенской виллой; и трехъ лѣтъ не пройдетъ, какъ она прочтетъ объ этомъ въ газетахъ; кто было большое утѣшеніе! A она, съ такимъ доходомъ, можетъ, пожалуй, хоть сдѣлать кругосвѣтное путешествіе; посѣтить всѣ столицы міра, посмотрѣть людей, показать себя, однимъ словомъ, насладиться, какъ душѣ угодно, жизнію!

Непоколебимое рѣшеніе было принято. Она достала кошелекъ, и Мери Вумбсъ было поручено отправить немедленно письмо въ Блумсбери-скверъ. Мистеръ Икль увидитъ, что нѣкоторыя особы имѣютъ характеръ, и могутъ сдержать свое слово!

Когда папа де-Кадъ прочелъ письмо своего дитяти, онъ отослалъ его въ комнату мистриссъ де-Кадъ, сдѣлавъ на немъ слѣдующее замѣчаніе карандашомъ:

«Я не отказываюсь пріютить Анастасію, но она должна за это платитъ. Я думаю, что двѣсти фунтовъ въ годъ не стѣснятъ ее. Или вы полагаете, что это слишкомъ дешево?»

ГЛАВА XVI Непріятель даетъ генеральное сраженіе

Нѣтъ, конечно, мѣста, которое можно бы было сравнить съ своимъ домомъ, особенно если дома у васъ хорошо; пріятно и утѣшительно имѣть пріютъ, гдѣ можно скрыться отъ тираніи; но я остаюсь того мнѣнія, что старый Рафаэль де-Кадъ имѣлъ преувеличенное и даже нелѣпое понятіе о прелестяхъ своего дома.

Разнаго рода бываютъ дома. Въ однихъ — роскошь, всякое ваше желаніе заранѣе предугадано, — въ спальнѣ камины постоянно топятся въ холодные мѣсяцы; въ другихъ — бѣдность и нищета, доходящая до протухлаго масла за завтракомъ. Въ однихъ все просто и радушно, тутъ вы можете дѣлать все, что вамъ угодно, никто вамъ слова не скажетъ; въ другихъ все натянуто и церемонно, и если вы сдѣлаете какую-нибудь неловкость, то ужь въ другой разъ васъ туда не пустятъ. Убѣжище, предложенное старимъ Рафаэлемъ своему любезному дѣтищу, составляло переходъ между убогимъ и церемоннымъ, или лучше, надутымъ домомъ.

Что касается до меня, то я, не задумавшись, скорѣе рѣшился бы жить надъ распродажей тряпокъ и костей, чѣмъ поселиться въ де-Кадовскомъ семействѣ.

Почтенный Рафаэль де-Кадъ былъ вполнѣ способенъ содрать двѣсти фунтовъ въ годъ за помѣщеніе, которое не стоило и пятидесяти. За эту сумму я бы могъ найти себѣ помѣщеніе въ Букингемскомъ дворцѣ.

Спросить тамъ три полотенца было бы для дома чистымъ раззореніемъ и истощило бы весь запасъ бѣлья. За обѣдомъ соблюдалась строгая діэта; каждая картофелина была на счету, рубленное мясо вѣсилось на золотники, а, пиво вымѣрялось бокалами.

Разъ я имѣлъ счастіе обѣдать у де-Кадовъ en famille (что у французовъ означаетъ плохой обѣдъ) и былъ непріятно пораженъ споромъ между Бобомъ и его маленькой сестрой изъ-за какихъ-то обглодковъ. Что за звѣрство, читатель, лишать дѣтей пищи, для поддержанія величія дома!

Де-Кадъ сразу понялъ, что несчастіе Анастасіи должно было подорвать его кредитъ. Все, что онъ разсказывалъ о несмѣтныхъ богатствахъ своего зятя и о его безумной расточительности, теперь падетъ на его же собственную голову. Всѣ обвинятъ его въ враньѣ и хвастовствѣ. Благодаря его краснорѣчивымъ и поэтическимъ описаніямъ, цѣна на его зубную мастику поднялась и коробочка іерихонскаго порошка продавалась уже за 18 пенсовъ. Его увлекательныя описанія великолѣпія Твикенгемской виллы имѣли благотворное вліяніе даже на привилегированныя челюсти.

Итакъ, Рафаэль де-Кадъ все это зналъ, и будучи человѣкомъ впечатлительнымъ (большой недостатокъ для дантиста), высказалъ это женѣ.