Блуждающие в Хроносе

Быстро устав от всеобщих взглядов, воин завалился на бок и, чуть не сунув лапу в рот, углубился в размышления, неожиданно быстро заснув.

Ялмар открыл глаза. Тёплая летняя ночь окутала всё кромешной тьмой, и только небольшую полянку освещал костёр, неспешно потрескивая сырым валежником. Он лежал на плотной кошме из козьей шерсти, разложенной на твёрдой земле, чувствуя как затекло левое плечо. Обвёл взглядом весь лагерь, все спали, а спиной к костру сидела громадина, положив меч на плечо эфесом кверху. Воин лежал, не шевелясь, рассматривая человеческий силуэт расплывающийся в мареве костра. Громадина, наклонив легонько голову вбок, обратилась в пустоту:

– Спи, смена караула через полчаса…

– Как ты понял, что я проснулся?

– Ты моргал, – тряхнув гривой, ответил Кронан.

– Видимо очень громко, – потирая раскрасневшийся от жара костра лоб, пробурчал Ялмар.

Убедившись, что голова вновь стала нормальной и даже волосы отросли как были, северянин взял секиру, лежавшую возле него, и, не надевая сапог, бесшумно прошёлся по прохладной траве между лежащих тел. Усевшись возле короля, вполголоса продолжил диалог:

– Как насчёт пары вопросов?

– Почему бы и нет, чую ты давно их вынашивал, – оскалив один клык, согласился Кронан.

– Твоя реакция на наше появление была странной… спустя час нашей первой встречи, ты вдруг представляешь нас ко двору, официозно назначаешь нас телохранителями и осыпаешь всяческими благами, а после отправляешься с нами в секретное задание. С чего бы такое доверие к проходимцам?

Кронан выдал утробный смешок, задрав голову вверх и разглядывая россыпь звёзд на угольно чёрном небе, он выдвинул теорию:

– Может виной тому стол, прилетевший мне по голове? Может удар повредил мой разум и теперь я поплёлся не пойми куда, не пойми с кем, по надуманной причине, что шепчет помутнённый рассудок?

– Зря я рассчитывал на прямой ответ. Но если рассмотреть теорию помутнённого сознания, может ли это быть из-за чар, наложенных Вульдредом, о которых все говорят? – повернув голову к своему собеседнику, спросил воин.

– Веришь в судьбу?

– Да так, не особо. Верю, что отвечать вопросом на вопрос неприлично, – выдал упрёк оборотень задумчивому королю.

– А я, по-моему, не так давно поверил.

Помолчав мгновение, Кронан опустил голову, обводя взглядом периметр и прислушиваясь к звукам в наступившей тишине. Убедившись, что доверенный ему участок в безопасности, продолжил разговор:

– А ты веришь, что я был под контролем колдуна?

– Я ничего не понимаю в колдовстве, – пожал плечами воин. – Так что как знать, может в этом есть зерно истины? Ингольф и многие другие в этом уверены. По их мнению, это объясняет твою резкую перемену после его бегства.

С лица Кронана сошли последние признаки веселья, он со злобой поскрёб по ножнам меча, вдавливая ноготь в жёсткую кожу изделия. Он не был из тех людей, что выдаёт сокровенные мысли кому-то кроме себя самого, но сейчас ощущал нужду в искреннем признании тяготящей его разум истины. С тяжёлым вздохом, без своего обычного баса он вдруг заговорил, глядя себе под ноги:

– Ялмар, я не был под действием зачарования. На меня не раз накладывали подобного рода магию, когда эффект проходит, ты ясно осознаешь, что действовал не по своей воле. Всё, что случилось, допустил я сам своим отношением к происходящему вокруг. Мне просто стало всё равно. Поначалу я честно правил, отдавая всего себя этому делу. Я так долго к этому шёл, так этого желал. Я был уверен, что рождён для этого, и в конце концов, я был уверен, что просто неимоверно весело, когда всё делается по твоей указке и сам ты ничем не ограничен во власти. Но шли годы, и какая-то пустота разрасталась внутри. Мне всё также нравилось пить хорошее вино и проводить время с наложницами, но краски померкли. И однажды я признался себе совершенно искренне, что валяясь на мокрой соломе в убогой гостинице с тремя медяками в кармане, только что вернувшись с очередной неудачной вылазкой за проклятым золотом, в не менее проклятых развалинах, ощущая жжение в свежих ранах, я был значительно счастливее, чем на шёлковых перинах, где любой мой приказ выполнялся в ту же секунду.

Проморгавшись и окончательно отойдя ото сна, воин упёр секиру бойком в землю и положил рукоять на плечо, на манер своего собеседника. Опустил взгляд на мокрую траву и пошевелил пальцами ног, стряхивая росу с лепестков. Костёр без устали подогревал им спины, и будто начал реже потрескивать, приглушив свой ненасытный аппетит и вслушиваясь в разговор двух усталых скитальцев, что шли по извилистым тропинкам судьбы, где один поворот вёл к мечте, второй приводил к разочарованию, а какой-то сорванец, нарочно перепутав местами таблички на путеводном указателе, наблюдал из-за угла, еле сдерживая смешки. И спустя годы скитаний их путь был всё ещё далёк от завершения.

– Можешь не верить, но это я могу понять практически в полной мере. Чувство отчаяния мне хорошо знакомо. Не пойму только, почему ты не ушёл? Коль странствия по миру тебе милее дворцов и золота, – произнёс Ялмар.