Блуждающий костер

Рядом с четкими следами Данилы виднелась смазанное скопление ямок, оставленных Димычем и Женей; даже отпечатки их ног казались неуверенными. Димыч прошел еще немного, и показалась новая линия следов. Ага, так вот где Данила заходил в березняк! Димыч, нагнувшись, как собака, двинулся вглубь рощи. Здесь шаги Данилы стали короче: то ли ему неудобно было петлять между деревцами, то ли он начал сомневаться, стоит ли идти дальше. Как показалось Жене, он пару раз искусственно удлинил себе путь, обходя соседние березки, хотя можно было пройти напрямик. Но дальше следы вели себя еще более странно: сначала они плавно повернули влево, прошли немного, потом свернули вправо, потом снова влево и снова вправо, потом пошли назад, заложили петлю, пересекли свою же линию и — вышли на обратную дорогу.

— Что за хрень? Зачем он следы путает? — бормотал Димыч.

Пока они шли, Женя трепетала, ожидая, что сейчас увидит ту же картину, что и вчера — следы, оборвавшиеся в никуда. Но оказалось, что Данила, попетляв, просто вернулся назад. Понять, где он достиг костра — если вообще достиг — было невозможно.

— Все понятно. Он искал его. Но не нашел. Потому что ему все это так же привиделось, как и нам! — сердито сказал Димыч, встретив вопросительный взгляд Жени.

— Но как… Мы же с тобой вдвоем его видели.

— Да не знаю я, как! Может, тут какое-то атмосферное явление есть специальное — костры видятся. Да и наплевать, в общем-то. Знаешь, я так думаю, — он обернулся, — какое мне дело до этой хрени, если она никак не влияет на мою жизнь? Какие-то там костры в ночи, блуждающие огни — да пусть они себе тут блуждают, сколько хотят. Они мне мешают? Нет. Ну и я им не мешаю. Все, хватит. Идем в лагерь, и забыли об этом навсегда.

Он решительно повернул назад. Женя семенила у самых его лыж, чтобы лучше слышать. Кажется, он говорил больше себе, чем ей.

— Ты извини, но тут только один момент… Может, мелочь, но ты заметил — нигде не видно, чтобы он нужду справлял. А ведь он сказал, что ходил пописать.

Они уже выбрались из берез, и Женя бежала рядом, стараясь не отстать.

— Ну и что?

— Да то, что он его точно видел. Костер. И ходил искать.

Димыч угрюмо молчал.

— А значит, нас уже трое — тех, кто его видел. Не считая четвертого, кто ходил к костру прошлой ночью. Чьи следы видела я. Хотя это может быть и не четвертый, а тот же Данила… Неважно. Понимаешь, минимум трое!

Они почти дошли до лагеря. Точнее, лагеря уже не было, а было хаотическое скопление вещей и людей, которые пытались систематизировать вещи в своих рюкзаках. То, что всегда бывает по утрам на стоянках. Димычу пришлось остановиться и понизить голос, чтобы его не услышали.

— Я же сказал — пусть хоть трое, хоть пятеро. Пусть хоть все его увидят. Этот глюк ничего в нашей жизни не меняет…

Чувствовалось, что он не совсем уверен в своих словах, и Женя решилась поспорить.

— А почему он тогда не признался нам, что видел? Чего тут стесняться?

— Потому что это — умножение сущности без надобности. И говорить об этом нечего. Он это понял. Все, закрыли тему.

Не желая больше слушать, он пошел паковать шатер.

Дневной переход как никогда способствовал затиранию ночных впечатлений. Ледопад оказался почти настоящим, как на фотографиях из серьезных альпинистских книжек, разве что не отвесным, а пологим. Но все равно, как объявил Володя — опасным. Димыч и Генка задействовали взятые на всякий случай ледобуры — прежде они казались напрасным утяжелением рюкзаков. Получилось три «станции» — верхняя и две промежуточных, устроенных на каменистых островках посреди ледяных волн замерзшей реки. Группа проходила их медленно: особенного опыта ни у кого не было. «Кто же на подвиги рассчитывал!» — облизывался Володя, довольный тем, что подвиг все-таки случился. Но в группе далеко не все были с ним согласны. Девчонки, закутанные в пуховки и обутые в «кошки», сидели, нахохлившись, и ждали пристегивания к веревке. Они нестерпимо мерзли.

— Самое противное в этих так называемых технических этапах — то, что пока дождешься своей очереди, вконец околеешь, — ворчала Катя, бледная от холода.

— По мне, так можно было спокойно и п-по краю обойти, без всех этих п-прибамбасов. — Яна так продрогла, что начала заикаться. — Так нет же, им п-поразвлечься хочется. Спортсмены, блин. Давно бы вниз сп-пустились…

Женя сомневалась, что здесь можно было обойти без веревок: скальные берега реки выглядели еще опасней, чем лед. Но она радовалась, что так или иначе — холодом ли, страхом или усталостью — заслоняется то, что было ночью. Может, оно так и совсем уйдет? Может, этот ледопад — преграда, которую это преодолеть не сможет? А если Димыч прав, и не нужно обращать внимание на необъяснимые явления, если они ни на что не влияют? «Не умножать сущности без надобности», повторяла она про себя, стуча зубами.