Бобовые сласти

Вывод напрашивался один: если сам цубуан и стоит подсаливать дополнительно, то лишь совсем чуть-чуть. Бросаешь не больше грамма, пока размешиваешь бобы, и на этом — все. Ничего особенного. Говорить о каком-то «новом вкусе» никому и в голову не придет.

Что же делать?

Остается только одно: экспериментировать с тестом. Он смешал, как обычно, в равных пропорциях яйца, муку и сахар. Добавил в закваску немного соды, меда, сладкого сакэ «мирин», а для пущего аромата — щепотку зеленого чая. Затем разлил тесто по нескольким мискам. В каждой миске подсолил тесто по-разному — и из каждой нажарил по нескольку лепешек, чтобы сравнить между собой.

Но тут в лавку заглянула Хозяйка. «Ехала мимо из клиники, — пояснила она. — Вот и решила заодно проверить гроссбух!»

Наскоро пролистав последние продажи, она разочарованно зацокала языком.

— Это ужасно!

— Прямо сейчас я работаю над созданием нового вкуса, — сказал Сэнтаро.

— Вот как? — Несмотря на Хозяйкину нелюбовь к дораяки, любопытство в ней все-таки победило. — Ну-ка, попробуем! — сказала она и в кои-то веки протянула руку к лепешкам. — Тьфу! Они же соленые!! — завопила она, едва надкусив.

— Все верно, — кивнул Сэнтаро. — Это и есть соленые дораяки.

— Чушь какая-то. От них только пить и хочется!

— Есть и такие, где соли поменьше…

— Все равно… Очень бедный вкус!

Бедный??

Само это слово зацепило его отдельно. Он взял с тарелки только что пожаренную лепешку. Откусил, медленно прожевал.

— Разве? А по-моему, интересный вкус…

Сэнтаро сказал это искренне. Привкус и правда показался ему необычным. Легкая присоленность теста, которое должно быть сладким, освежала и как будто сулила что-то новенькое.

Но как только он откусил во второй, а затем и в третий раз, — он вдруг понял, что имела в виду Хозяйка. Соленость, так приятно удивившая поначалу, теперь лишь назойливо скапливалась во рту. Да и само тесто явно утратило былую пышность.

— Да… я уловил, о чем вы, — сказал он, дожевав лепешку до конца, и посмотрел на Хозяйку. — Добавки не хочется, вы об этом?

— Название, конечно, забавное… — Она пожала плечами. — Попробуйте продавать. Может, кто и купится?

В ее тоне, впрочем, читалось совсем другое послание, которое Сэнтаро давно уже знал наизусть. А именно: «Кондитерская „Дорахару“ сдохла, и, если мы не сменим вывеску на что-нибудь новенькое, на этом бизнесе можно ставить крест».

— Я уже устала повторять, — отчеканила она. — Дальше так работать нельзя. Сейчас — самое время распрощаться с дораяки, поверь мне!

Впрочем, на сей раз к своей обычной песне Хозяйка добавила кое-что новенькое.

— Очень надеюсь, что, когда эта сакура зацветет снова, — вдруг сказала она, указывая за окно, — обновится и вся наша жизнь… Как думаешь, Сэнтаро? Разве не прекрасно было бы начать все с чистого листа? И готовить отличные окономияки. Или тебе больше по душе якитори? Тогда ты смог бы подавать даже свое любимое сакэ…

— Нет. Как я уже говорил — уверен, что мы не должны отказываться от дораяки.

— Твои дораяки больше не собирают покупателей. И это — реальность…

«Но виноваты в этом не дораяки, а чья-то истерика вокруг Токуэ-сан!» — чуть не выпалил Сэнтаро. Но в последний момент сдержался — и с трудом перевел дух.

— И все-таки я попросил бы еще немного вашего терпения, — произнес он, выдержав паузу.

— Моего терпения?

— Раз у вас есть и силы, и средства для новой лавочки, — может, все-таки сделаем еще одну, последнюю ставку на дораяки?

— Да что с тобой, Сэнтаро? Ты ведь и сам никогда не любил дораяки! И все эти годы торчал здесь только из-за своих долгов, мне ли об этом не знать? Так чего ж ты уперся именно в них? А будешь продавать окономияки — сможешь торговать и сакэ. Тебе же самому это куда больше по вкусу! Или я не права?

— Но… я же…

— И самое главное! Если мы хотим переоборудовать магазин, начинать нужно прямо сейчас. В ближайший месяц — или уже никогда.

— Это почему?

— Потому что мои сбережения тают! Упустим удобный момент — поддерживать всю эту торговлю мне будет просто не на что. Понимаешь, нет? Вот это и будет настоящим предательством памяти моего мужа! Если мы не сдвинемся с места, пока я еще могу себе это позволить, эта лавочка разорится в дым и исчезнет с лица земли. Что тогда будет с тобой, Сэнтаро?.. Да я только и беспокоюсь обо всех нас! А что при этом делаешь ты? Соленые дораяки?!

— Но…

Она взяла с тарелки недоеденный кусок дораяки, откусила еще раз.

— Ну вот! Теперь, когда остыло, — вообще сплошная соль… Да ты сам попробуй!

Отломив от своей лепешки кусочек, она положила его в тарелку к Сэнтаро. Он машинально попробовал. Хозяйка снова была права: остыв, это тесто казалось еще солонее.

— Я, конечно, ценю твои попытки придумать что-нибудь новое. Но реальность — суровая вещь! Сейчас у нас конец января? Что ж… Тогда давай поступим так.

— Как?