Бодался телёнок с дубом. Очерки литературной жизни

– А вы, мальчики, уважайте умерших и живущих. Позор вам будет, если не сохраните наследства. Надо сохранить! Грибачёв – хороший солдат-дядька, он опытен. Нас сейчас победить силой оружия – невозможно. Значит – вся надежда на «оттепель», взорвать советское общество изнутри… Мне бы сегодня выгодней было не стучать кулаком. Как после XX съезда, когда выступали некоторые учёные, мы их: исключить из партии, установить наблюдение, если не опомнятся – арестовать… Да на кой чёрт людей в тюрьмах держать, их там кормить надо… Но иногда от этого удержаться нельзя… Вот у нас много дела – а мы с вами три дня сидим. Потому что нет вопроса более сложного, чем идеология.

Безпартийности в нашем обществе нет и быть не может. Человека определяет не партийный билет, а его душа. Накипь бывает и на вареньи, хозяйка сбрасывает. Так же и на социализме, её надо снимать. «Как закалялась сталь» – всегда будет нашей настольной книгой… Участие в революции на стороне трудящихся – это самое гуманное дело. Кто не идёт вместе с ними, тот неизбежно идёт против них. Когда во время октябрьских боёв обстреливали Кремль, Луначарский пытался «спасать сокровища искусства», – но Ленин над ним посмеялся… Товарищ Шолохов – борец за счастье трудящихся. Хорошо видит друзей, хорошо распознаёт врагов. Кто знает начало – не должен забывать о конце. Москва – не Будапешт! …«Защитить то далёкое время»? Это значит – вернуть его? Не выйдет!.. А Евтушенко не надо подлаживаться ко вкусам обывателей. Выбирайте, чьи похвалы вам нужны… Центральный театр Советской Армии – глупая идея Кагановича, пятиконечная звезда, самое неразумно построенное здание… А вот мы под Новый год гуляли в лесу – какая красота! Вот это – красота!.. А додекафония – это какофония… Эренбург большой специалист навязывать свои вкусы. Конечно, Ленин не мог так говорить о левых художниках, как Эренбург ему приписывает… А Некрасов возмущается, что молодым ставят в пример старого рабочего…

И – до чего же смелы деятели искусств – те, которые окружали Кочетова и Шолохова, впрочем и вперемежку с партийным подсадом, – смело перебивали самого первого секретаря ЦК! Стали дружно кричать:

– Позор!.. Гражданский позор!.. «Новый мир»!..

(«Новому миру»! – это за Некрасова. Да и за меня же.)

Хрущёв одобрительно принял шквал. И дал вывод:

– Абсолютной свободы личности не будет даже при коммунизме!.. Это что, как муж или жена храпит – так почему лишаете меня свободы храпа?.. При коммунизме отклонения от воли коллектива должны быть – лишь как единичные явления.

Партия поддерживает только такие произведения, которые сплачивают народ. «Оттепель» – осуждаем: неустойчивая, непостоянная, незавершённая погода!.. Не пустим на самотёк! Бразды правления не ослаблены!.. Во всех издательствах – наплыв рукописей о тюрьмах и лагерях. Опасная тема! Любители жареного накидываются! Но – не каждому дано справиться с такой темой. Тут – нужна мера. Что было бы, если б все стали писать?

– Я помню процесс Бейлиса, я уже тогда носил длинные штаны… Сионисты облепили товарища Евтушенко, использовали его неопытность… Анекдот: великий поэт, как ваше здоровье? Лесть – самое ядовитое оружие… Я – против погромов… Богатые евреи сидели в квартирах околоточного. Товарищ Шостакович, и вы не разобрались! А Израиль предлагает вашу симфонию ставить. А там у них – классовое государство. Евреи, уехавшие туда, пишут теперь, что сидят без работы.

(Я покосился – у Евтушенки сильно горят уши. Да всякое грозное обзывание с кафедры при полутысяче человек с грозной трёхсотней – и никому не безразлично. Не такой глупый и процесс обработки, может быть и есть смысл им потерять время.)

– Стихотворение «Бабий Яр» – не антисоветское, говорят – музыка хорошая, я послушаю. Запрещать глупо… Да заместитель маршала Малиновского был еврей Крейзер, и сейчас командует на Дальнем Востоке. В числе первых, кто взял в плен Паулюса, был еврей, полковник Винокур, комиссар бригады.

От поездки во Францию Некрасова, Паустовского, Вознесенского – неприятное впечатление. Ошибки и у Катаева в Соединённых Штатах. Евтушенко не удержался от желания понравиться буржуазной публике: мол, «Бабий Яр» критикуют догматики, а народ принимает.

– Я – не за то, чтоб отгораживаться от Запада. Это – Сталин боялся, думал: если начнём разговаривать – нас сразу забьют. А у нас если слов не хватит – можно выругаться. Общаться – можно, но надо высоко держать достоинство советского человека. Чтоб общение было – на пользу нам.

(И эта программа – великолепно выполнена в последующие годы. Я начал восстанавливать эти записи с улыбкой, как курьёз и анекдот. А по ходу страниц смотрю, – и совещания те имели смысл, и, что называется, победила партия. Биться против партии – там было некому, смелыми становились наши деятели, лишь когда утекали на Запад.)

Этими встречами откатил нас Хрущёв не только позадь XXII съезда, но и позадь XX. Он откатил биллиардный шар своей собственной головы к лузе сталинистов. Оставался маленький толчок.