Боец десантной бригады

– При прочих равных условиях, – не прекращая разговор и не меняя тона, Петровский слез с бруствера и присел в окопе, – везение играет большую роль: раз повезло – глядишь, и второй раз повезет. – Он улыбается и задушевно так замечает: – А если тебя все же хлопнут, то все меньше залетчиков в роте останется. Глядишь, и показатели у нас в политической подготовке получше будут. А еще замполит из третьей роты с облегчением вздохнет, ты ж его на батальонном комсомольском собрании ленинскими цитатами чуть до истерики не довел…

– Ну, спасибо, Саша, удружил, – не глядя на взводного, тихо говорю я. – Жив останусь, водку тебе доставать больше не буду.

– Ты уж постарайся остаться-то, – усмехается малопьющий лейтенант Петровский. – Как же я без водки-то… пропаду ведь…

Иду расталкивать еще двоих, которых наметил с собой пригласить. Прохожу мимо окопа; в нем, закутавшись в трофейный халат и свернувшись калачиком, сладко спит Муха – только губами чмокает, улыбается чему-то. Вид у него детский, беззащитный, не скажешь, что уже отслужил почти два года и имеет медаль «За отвагу». Этой осенью Мухе домой, совсем чуть-чуть до дембеля осталось. Спиной к нему Леха привалился, тоже сопит. Мы втроем давно дружим, почти с первого дня, как я в Афган попал. Я за Леху написал эротическое сочинение про героиню Пушкина Татьяну Ларину. Он за это мое творение от ротного нагоняй получил. И мне досталось. А затем ротный отдал беспощадный приказ: выпустить стенгазету, посвященную творчеству Пушкина. Муха нам ватман в штабе бригады достал. Потом втроем ротную стенгазету оформляли, вот и подружились…

Я, минуя товарищей, подхожу к Витьке.

– Нет, ну почему я? – слово в слово повторяет мои слова злой со сна Витек. Я его еле растолкал.

– Ты два раза был женат? – спрашиваю я и сам же отвечаю: – Был! Бабу имел? Имел! В отпуск ездил? Ездил! А кого мне брать? Муху, что ли? Так он не то что на девку не залезал, он небось еще не целовал-то никого. Имей совесть, Витек.

– Еще кто пойдет? – кисло осведомляется Витек.

– Иди Филона буди, а я тут радиста подожду.

Уходит успевший в свои двадцать лет дважды жениться Витек. Я жду связиста, покуриваю в кулачок и слышу:

– Ну почему я? – возмущается Филон.

А потому, ребята, что неохота мне своих друзей, Леху и Муху, под пули подставлять, они ж не виноваты, что с таким раздолбаем, как я, дружат. Простите, ребята, но кому-то же надо идти, а то и в самом деле посекут нашу роту из пулеметов, а нас и так всего ничего осталось.

Подходит связист, тоже недовольный, я его давно знаю.

– Герка? – чуть улыбаюсь я. – Привет!

– Век бы тебя не видеть, – бурчит расстроенный и невыспавшийся Герка, – таскайся тут с тобой.

У связистов – тех, кто на своем «горбу» носил полевые радиостанции, – служба тоже хреновая была. То, что рация тяжелая, это еще полбеды, а вот то, что их первыми убить старались, – вот это беда. Снайпера обучают не только хорошо стрелять, его еще учат, кого надо убивать первым. Офицер – он на операции ходит в полевой форме без знаков различия, от солдатской ее не отличишь. А вот связиста сразу по антенне рации видно. Убей связиста, парализуй управление боем – вот чему учат снайпера. Редко ходили связисты в разведку, не шли передовым дозором, а вот потери несли. Били по ним снайперы, и очень часто приходило пополнение во взвод управления, на замену раненым и убитым.

Вот и собралась вся группа. Четыре человека, две связки бойцов. Все лишнее снаряжение оставили. Идем налегке. Только у плотного, сильного и выносливого Герки за плечами рация. Подходят взводный, ротный и начштаба батальона.

– Удачи! – только и говорит Саша и каждого легонько хлопает по плечу.

– Держи, – Акосов протягивает мне флягу в матерчатом чехле, – выпьешь с ребятами.

– А это на завтрак, – капитан Эн передает Филону две банки тушенки, обмазанной солидолом. Они из одного города – земляки.

– Счастливо! – шепотом желает замерзший Баллон, когда мы проходим мимо его поста, и довольно улыбается, ловя кинутый мною сверток с трофейным халатом.

Пора. До рассвета еще четыре часа, а все равно пора. Рассветные часы – они самые сладкие для сна. Спите спокойно, духи гор, мы постараемся вас не потревожить, мы тихонечко пойдем, стрелять первыми не будем, по крайней мере до рассвета.

Это только кажется, что ночью тьма непроглядная и не видно не зги. Не раз я ночами по горкам ползал и часовым на посту по ночам бдил. Во всех военных ипостасях срочной службы побывать довелось, и точно вам скажу: жить захочешь – и ночью где надо пройдешь и увидишь что надо. И ближе, солдат, ближе к горкам да камешкам жмись, они даже ночью тень отбрасывают; прячься в этой тени, солдат, вот тебя и не увидят.

Идем попарно, в тени прячемся. Первая группа – я и Витек, вторая – Филон и Герка. Уже и наших постов не видать. Мы спустились вниз по тропке, идем по расщелине, камешек под плавным скользящим шагом не брякнет, амуниция на теле не звякнет, только «фибры души» вибрируют, но их слышишь только ты один.