Боец десантной бригады

Оборачиваюсь и легонько пожимаю плечами: эка невидаль, самое обычное дело. Наши минометчики пленных духов в Советскую Армию призвали. Из нашей роты из четырех минометных расчетов только один с нами в операции участвовал. Видать, на допросе духи до жопы раскололись, вот их в «сады для праведных» и не отправили. И послали их не к «чудным девам, жемчугу подобным», а к усталой грязной солдатне, таскать по горам минометы. Да, товарищи духи, таскаться с минометом по горам – это вам не в райских садах с полногрудыми девами вступать в интимные отношения. Вот теперь и запомните, что такое миномет. А еще и лотки с минами, которые вам тащить придется. А коварные и довольные «гяуры» – минометчики налегке рядом с вами пойдут. Только прицел миномета вам тащить не доверят – его командир расчета сам понесет, невелика тяжесть.

– Мы, значит, их взяли, – показывает пальцем в сторону пленных подошедший к нам Леха, от возмущения и обиды весь красный. – А как их использовать, так другим?!

– Да пошли они все на… – кричу я и тоже чувствую, как закипаю от обиды и несправедливости. – Скидывай РД, ребята!

Разом скинули РД – а там, кроме боеприпасов и всякой прочей военной дребедени и амуниции, у каждого по две мины к ротному миномету. Чтобы минометный расчет разгрузить, каждому бойцу из роты еще перед началом операции по две мины всучили. Такая мина тоже, между прочим, не легкая штука, а в горах каждый лишний грамм тонной давит.

Перед началом марша идем отдавать мины минометчикам, те такое добро ни в какую брать не хотят. Сначала переругиваемся:

– Возьми свою херню! – требую я и протягиваю мину.

– Да на хрена она мне нужна? – искренне недоумевая, отказывается и.о. командира четвертого минометного взвода, чернявый плотный старший сержант Жук и заводит руки за спину.

– Возьми, сука, – наседаю я, – а то хуже будет!

– Ой! Испугал! – презрительно отвечает здоровенный Жук и ехидно улыбается.

– Ну ты и гад, – изумляюсь я его наглости.

– Да я тебя… – рычит Жук и, наступая на меня, сжимает кулаки.

Дело до драки не доходит. Услышав перебранку, командир роты с ленцой подходит к нам, ковыряя пальцем в зубах. Сожрал уже принесенную нами курятину, довольно отмечаю я. Капитан Акосов, невозмутимо продолжая ковыряться в зубах, слушает обе стороны. Он русский человек, а вот решение выносит чисто еврейское; ну, прямо соломоново решение! Сплюнув застрявшее в зубах мясо, он закуривает и преспокойненько заявляет:

– Сами разбирайтесь. – Выпускает из легких сигаретный дымок и, широко улыбаясь, уточняет: – Или мины у третьего взвода остаются – тогда и пленные им под охрану переходят; или минометчики свои боеприпасы забирают, а им в помощь мы афганских добровольцев передаем.

Стоя чуть поодаль и примеряя походные ремни минометного ствола, лафета и плиты, посматривают на нас бывшие душманы, а теперь разом перевоспитанные и призванные в Советскую Армию «добровольцы». Что они там про нас думают?

– Давай мины сюда, – с лютой злобой соглашается принять боеприпасы Жук.

– Эй, вы! – издалека наблюдая за нами, кричит лейтенант Петровский. – Разобрались? А теперь в ГПЗ бего-ом марш!

Наш взвод в колонну по одному идет по тропе. Я первый, за мной Саша Петровский, дальше с интервалами остальные.

– Хорошо, что хоть женился, – слышу, как тихо говорит идущий за мной взводный.

На ходу оборачиваюсь. С кем это Сашка там разговаривает? Ни с кем, с собой он говорит, а может, в мыслях с оставшейся в Союзе молодой женой беседует. Теперь ее молитвы к материнским присоединятся. Теперь, лейтенант, уже двое будут просить Бога, чтобы ты вернулся домой живым.

– Ты это о чем, Саша? – спрашиваю я.

Когда других офицеров рядом не было, Петровского старослужащие солдаты звали по имени. Высокому, широкоплечему, с отличной строевой выправкой, Александру Петровскому двадцать два года, он сразу после военного училища летом восьмидесятого в Афган загремел. Нам, его подчиненным, по двадцать лет – одно поколение, почти сверстники. И воюем вместе уже год.

– Вперед смотри! – обрывает меня Петровский. – И не хер подслушивать.

– А я и не подслушиваю, – отвернувшись, ухмыляюсь я и насмешливо добавляю: – Я, товарищ лейтенант, влет стараюсь офицерские команды ловить, вот слух и напрягаю.

– Ты эти сказки при очередном залете другим рассказывай, – крайне желчно и недовольно отвечает взводный.

Не верит он мне. И правильно делает. Чтобы я да влет команды ловил? Нашли ловца! Кабы я таким не был, уж небось на третьем курсе института учился бы. А хорошо небось сейчас дома. Эх, сейчас бы пельмешек со сметаной навернуть! Мечтаю, а сам вдаль и по сторонам поглядываю.

– Ложись! – ору я и сам падаю. Рассекая воздух, вжикнули пульки, и ударил по ушам звук пулеметной очереди. Надо мной прошли пули-то…