Боец тишины

— Войцех, выйдем на украинцев — ничего менять не придется. При хорошем раскладе — вообще ничего не надо будет делать. Разве что — забить рожок и передернуть затвор. При плохом — разобрать три не совсем изувеченных автомата и собрать один боевой. С украинцами все просто — были бы деньги.

— Только денег нет.

— Верно. Для двух вариантов деньги требуются большие. Не добудем денег — придется ограничиться третьим вариантом. Он на крайний случай отложен.

— Что за вариант?

— Сделаем себе оружие из подручных железок.

— Поджиги — штуки ненадежные.

— Я не про обрезы труб, забитые гвоздями! Сделаем старые британские автоматы. Не так это и трудно — у меня схемы на руках. Простая конструкция. Британцы второпях из водопроводных труб такие автоматы штамповали… и немцы, когда под конец войны обнищали, у них технологию переняли, внеся небольшие изменения. Немецкий вариант мы и рассмотрим. Токарь только для нескольких частей нужен будет. Ему наврем, что для других дел детали нужны, — и выточит без вопросов. А рожки купим коллекционные — на них денег достанет.

— Ян, ты что, серьезно это?

— Нет, не серьезно. Войцех, инструмент есть?

— Значит, все же серьезно?

— Инструмент есть?!

— Есть кое-что…

— Кое-что — не подойдет. Придется ночью в мастерскую заглянуть.

— Ты что, инструмент украдешь?

— Нет, временно позаимствую — верну позже при возможности.

— Может, попросим и…

— Хочешь просить — проси, а я — просто сопру.

— Ян, а я что-то не понял… Ты вот меня все осуждал — не дело бить, не дело брать… А ты только так и делаешь все.

— При нужде. При крайней нужде.

— Ян, я понимаю, что ты государству служил, только… ты ж бандит обычный… вернее, — выдающийся.

— Войцех, запомни раз и навсегда — я человек с преступными наклонностями во благо одним людям и во вред — другим. И нашим я не строго определенное время верой и правдой служил, а продолжаю служить — пусть и не во всем им веря, и не во всем обходясь с ними без вранья. Я ни шагу против наших не ступлю, и, коль придется, — кину все и вернусь! И мне плевать, к стенке меня поставят или в чисто поле проводят — я вернусь! Понял?!

— Нет, не доступен мне такой ход мыслей, Ян. Я или с одними, или с другими — это мне ясно. А ты…

— Я боец тишины — я всегда мечусь в тени меж всех огней мира, Войцех. Я — «волк». А «волки» — звери, пусть и не простые, но — преданные. Все. Пошли в лес. Ты тренироваться будешь, а я — приклады искать.

— Да мы до леса доберемся только…

— Машину угоним — и быстро на месте будем.

Войцех отвернулся, отчаянно вскидывая руки.

— Ян, ты что, толкаешь меня на прежний путь?! Ты что, не слышал?! Я же сказал! Я порвал с прошлым!

— А я что, сказал, что ты машину угонишь?! Я угоню!

— Ян, это же все равно, кто из нас…

— Мне плевать, что ты обо всем этом думаешь! Так что держи мысли при себе! Идем!

— Что за бес ты, Ян?!

— Хромой бес! Слышал о таком?! Он из тех, кто не гнушается подслушивать и подсматривать таких, как ты! Идем!

Оставили Агнешку, пустившую слезу над своим душещипательным сочинением, и отправились искать лесные чащобы или хоть чахлый пролесок. По ходу присматриваю машину и металлический мусор, похожий на то, что мне нужно. А Агнешка… Она порог перешла — теперь постарается. Скоро на счет франкфуртского священника деньги стекаться начнут — он помочь согласился, все через свой счет пропустив. Священник не против такого дела с пожертвованиями — провернет все, как надо.

Глава 9

Войцеха я не жалел — гонял, как следует, и он с ног валится. Правда, и я его гонять устал — не легкое это дело. Инертный он — без мощного пинка ему покоя не преодолеть. Я на его разгон затратил столько энергии, что… Рухнули оба под одним деревом, сбрасывая мокрую одежду и обтирая ей пыльные лица.

— Ян, вечереет уже. Надо сворачиваться.

— Рано еще.

— Я больше не…

— Никаких — нет! Только — так точно, есть!

— Ян, да я сдохну…

— Я тебя на выносливость и тренирую — не выдерживаешь ты длительных нагрузок, а должен. Не думай, что я не буду с тебя требовать ничего больше короткого силового рывка.

— Но я только так и могу.

— Ничего подобного.

— Тяжелый я, мощный. Ты из меня такого, как ты, не сделаешь.

— Буду тебя сушить, пока не высушу.

— Я тогда все силы растеряю.

— Будешь ты у меня и сильным, и выносливым.

— Такого не бывает.

— Я тебе докажу, что бывает. Только обожди. Ты у меня будешь бить, как медведь, бегать, как волк, и летать, как ястреб. Я тебя и думать научу. Научу всему, что знаю… всему, что узнаю.

— А что это так, Ян?

— А что?

— Не похоже на тебя — секреты свои открывать… скрываешь ты все, страхуешься всегда.

— Когда выбор есть.

Войцех вдруг обрадовался — такой глупой всепоглощающей радостью.

— Ты что, мне доверяешь, Ян?

Показал ему крепко стянутый шурупами коленный фиксатор и туго обвязанные бинтами запястья.

— У меня выбора нет.

— Все равно — доверяешь ведь!

— Да.

— Я оправдаю доверие, Ян! Ты не думай, я не подведу!

— Да уж постарайся.

Войцех серьезно и насуплено задумался, опустив голову… повернулся ко мне.

— Ян, давай поклянемся.

— Что? Это еще что такое?

— Давай дадим братскую клятву.

— Да ты что?

— Это крепкая клятва, Ян, — крепче всех воинских.