Боевая подготовка СМЕРШа

«Я уклонялся от ответа, имея в виду, что это дело специальное, так как они (Шахурин, Новиков и Шиманов. — Прим. авт.) в процессе следствия писали заявления в Ваш адрес в отношении Г.М. Маленкова после этого я отдельно встретился с товарищем Л.П. Берией и попросил его специально доложить товарищу И. В. Сталину».

Второе, после прочтения письменных объяснений Рюмина в кабинете Маленкова:

«Действительно, как Вы знаете, по специальному указанию, арестованные Шахурин, Новиков, Шиманов и другие допрашивались в отношении Г.М. Маленкова. При этом показания их в соответствии с полученными указаниями оформлялись в виде собственноручных заявлений в Ваш адрес и были Вам представлены».

Дело в том, что заявления от имени Шахурина и Шиманова против Маленкова, подобное заявление против Жукова, были подготовлены не в единственном экземпляре. Поэтому Виктор Семенович, оставивший у себя по одному экземпляру в качестве компромата, на всякий случай, лукавил вождю, как и тогда, когда отправлял эти заявления на его имя и указывал на них: «в единственном экземпляре». Он оставил за собою право защищаться и нападать. Мавр сделал свое дело — мавр может умереть. Чувствовал Виктор Семенович, что дни его сочтены. Но защищаться он мог, однако нападать уже было нельзя, — перед ним стояла непробиваемая стена властных политиков с разочаровавшимся в нем и озлобленным против него вождем. Чем ближе человек подходит к жизненному обрыву, чем почему-то сильнее неодолимое желание оглянуться на свой пройденный путь. У Виктора Семеновича такого желания не было — он верил в свою звезду удачи. Но она ему изменила.

12 июля 1951 года Абакумова вызвали в Прокуратуру СССР. И вот тут он понял, что его звезда удачи закатилась. Что с этого кабинета на волю он не выйдет, хотя надежда некоторое время светилась звездочкой, но до того момента, как Генеральный прокурор, государственный советник юстиции 1 — го класса Г.Н. Сафонов не поприветствовал его, как это было прежде. Виктор Семенович знал Григория Николаевича раньше как принимавшего участие в Нюрнбергском процессе. На глазах у министра он стал Генеральным прокурором в начале февраля 1948 года. И вдруг Сафонов встал из-за стола и объявил Абакумову два постановления — о возбуждении уголовного дела по признакам статьи 58 -1 «6» УК РСФСР (измена Родине, совершенная военнослужащим) и об избрании меры пресечения (содержание под стражей). Но он никаких признательных показаний не давал.

Вспоминает бывший начальник секретариата МГБ полковник И.А. Чернов:

«Арест Абакумова был для меня точно гром среди ясного неба. За что, почему? — об этом нам, аппаратным работникам, ни слова не сказали. И спросить не у кого — остановка не располагает. Меня сразу же отстранили от должности начальника секретариата и временно зачислили в резерв. Положение, сами понимаете, поганое. Как-то раз прихожу за зарплатой в управление кадров, а там говорят: «Езжай, Иван Александрович, в Казахстан, будешь начальником управления лагерей в Караганде». Надо было соглашаться, а я отказался — хотелось на Север. Чтобы забронировать московскую квартиру. Жалко было ее терять: только-только обжил, она первая была в моей жизни, раньше ютился в коммуналке».