Боевая подготовка СМЕРШа

«Только один человек вел себя неприлично — это был Берия. Он был возбужден до крайности, лицо его, и без того отвратительное, то и дело искажалось от распиравших его страстей. А страсти его были: честолюбие, жестокость, хитрость, власть, власть… Он так старался в этот момент, как бы не перехитрить и как бы не дохитрить! И это было написано на его лбу. Он подходил к постели и подолгу всматривался в лицо больного. Отец иногда открывал глаза, по-видимому, это было без сознания или в затуманенном сознании. Берия глядел тогда, впиваясь в эти затуманенные глаза; он желал и тут быть «самым верным, самым преданным», каким он изо всех сил старался казаться отцу и в чем, к сожалению, слишком долго преуспевал… В последние минуты, когда все уже кончалось, Берия вдруг заметил меня и распорядился: «Уведите Светлану!» На него посмотрели те, кто стоял вокруг, но никто и не подумал шевельнуться. А когда все было кончено, он первым выскочил в коридор и в тишине зала, где стояли все вокруг одра молча, был слышен его громкий голос, не скрывающий торжества: «Хрусталев! Машину!» Это был великолепный современный тип лукавого царедворца, воплощение восточного коварства, лести, лицемерия, опутавшего даже отца, которого вообще-то было трудно обмануть. Многое из того, что творила эта гидра, пало теперь пятном на имя отца, во многом они повинны вместе, а то, что во многом Лаврентий сумел хитро провести отца и при этом посмеивался в кулак, — для меня несомненно. И это понимали все «наверху»… Сейчас все это гадкое нутро перло из него наружу, ему трудно было сдерживаться. Не я одна — многие понимали, что это так. Но его дико боялись и знали, что в этот момент, когда умирает отец, ни у кого в России не было в руках власти и силы большей, чем у этого ужасного человека…»

Но вернемся к Абакумову. Вскоре арестовали и Антонину Николаевну с грудным двухмесячным ребенком — сыном Игорем, лишили квартиры и продержали в заточении два года и восемь месяцев в Сретенской тюрьме МГБ. У матери пропало молоко, и, чтобы мальчик выжил, следователи вынуждены были решить вопрос искусственного питания. В бутылках приносили коровье молоко. Только таким образом младенца спасли. В тюремной камере мальчик научился… ходить!

— Гражданка Смирнова, расскажите о конкретных фактах преступной деятельности своего мужа, — хмуро обратился один из дотошных следователей к арестованной.

— Таких данных у меня нет, потому что их никогда не было, — последовал довольно-таки смелый ответ. — Мой муж никакой не преступник. Он честно служил Родине.

В поисках компроматов ее обвиняли даже в связях ее отца и матери с Тухачевским.

* * *