Боевое Знамя

- Мы ушли в оборону! - с отвращением воскликнул преподобный Старбак. - Появился бы Израиль, если бы Иисус Навин лишь защитил Иордан? Появились бы Соединенные Штаты, ограничься Джордж Вашингтон копанием траншей за Делавером? Работа Господня, майор, достигается не копанием и медлительностью, но крушением врага! "И когда услышишь шум как бы шагов на вершинах тутовых дерев, тогда вступи в битву, ибо вышел Бог пред тобою, чтобы поразить стан Филистимлян" [17]. Разве Первая книга Паралипоменон не обещает нам этого? Почему мы тогда не прислушиваемся к тутовым деревьям и не идем вперед? - назидательно спросил преподобный Старбак.

- Я уверен, мы скоро перейдем в наступление, - ответил Гэллоуэй, гадая, какое отношение к ведению войны имеют тутовые деревья.

- Тогда, увы, о вашем наступлении мне придется читать в "Джорнал", а не наблюдать своими глазами, если мне вообще доведется добраться до Бостона, - последние слова были произнесены с яростным укором в адрес хаоса, творившегося на маленькой станции Билтона. Преподобный Старбак прождал весь день, чтобы добраться до Манассаского узла, но его состав был заперт в городе тремя разгружающимися поездами с припасами. Никто не знал, сколько это займет времени. Никто даже не знал, не придется ли заново загружать припасы в случае дальнейшего отступления.

- И все же здесь не без удобств, - язвительно заметил преподобный, - поэтому извольте следовать за мной, - он провел всадников к концу станции, где леди от Христианской санитарной комиссии угощали лимонадом, гречишным хлебом и имбирными булочками. Преподобный извлек на свет огромный платок и промокнул с лица пот, затем не без помощи трости проложил себе дорогу к столу, где потребовал закуски на три персоны. Одна из женщин робко указала на написанное от руки объявление, согласно которому еда предназначалась только для военнослужащих в мундире, но яростный взгляд священника погасил ее протест в зародыше.

Как только имбирные булочки и лимонад были в руках и было найдено подходящее место для их употребления, майор Гэллоуэй сообщил преподобному отличные новости: армия Джона Поупа, возможно, и отступает, но кавалерия Гэллоуэя пощипала врага. Майор, что вполне простительно, приувеличил ущерб, нанесенный его налетчиками мятежникам, увеличив количество уничтоженных повозок и боеприпасов по крайней мере в четыре раза. Признав собственные потери, он заявил, что его бойцы уничтожили в два раза больше мятежников.

- Их лагерь был объят огнем, сэр, - сказал Гэллоуэй, - и пропах кровью.

Преподобный Старбак отложил кружку с лимонадом и молитвенно сложил ладони:

- Благодарение Господу, - произнес он, - за тех, кто сокрушает великие нации и низвергает могущественных королей!

- Есть новости еще лучше, сэр, - сообщил Адам. Пока Кемп лежал под докторским ножом, Адам отыскал кусок бумаги и оформил посылку для доставки на адрес преподобного Элияла Старбака на Ореховую улицу в Бостоне. Он хотел отослать посылку на станции, но теперь подвернулась возможность вручить трофей лично в руки.

Было очевидно, что в посылке содержалась ткань. Преподобный, осторожно прощупывая пальцами пакет, едва мог поверить своим предположениям.

- Это не... - начал он, но потом, не закончив предложения, разорвал бумагу, обнаружив под ней сложенный кусок шелка - алый с белым и синим. Преподобный вздохнул, касаясь позолоченной бахромы боевого знамени мятежников. - Благослови тебя Господь, мое дорогое дитя, - сказал он Адаму. - Благослови тебя Господь.

Адам хотел придержать знамя Фалконера у себя. Еще он хотел воспользоваться отцовскими саблей и револьвером, но боевое знамя - флаг из красного шелка с одиннадцатью белыми звездами на голубом Андреевском кресте - было подарком преподобному Старбаку: трофей, добытый из грязного сердца раскола, покажет жертвователям преподобного, что их взносы не пропали втуне.

- Не знаю, захотите ли вы знать это, сэр... - неуверенно произнес Адам, пока священник в восторге таращился на великолепный шелк. - Но это знамя принадлежало батальону Ната.

Но упоминание имени сына лишь увеличило удовольствие священника.

- Вы забрали эту безвкусную тряпку у Ната, да? Отличная работа!

- Вы заберете его в Бостон, сэр? - спросил майор Гэллоуэй.

- Непременно. Мы всем его продемонстрируем, майор. Я вывешу его, чтобы все могли полюбоваться, и, возможно, мы позволим публике закидать его грязью взамен на скромный взнос на военные цели. А следующего Четвертого июля сожжем, - он взглянул на дорогой красный шелк, и его тело сотрясла вызванная смесью вожделения и отвращения дрожь. - "И жертвенники ваши будут опустошены, столбы ваши в честь солнца будут разбиты, и повергну убитых ваших перед идолами вашими" [18], - продекламировал он своим чудесным голосом.