Боевой 1918 год 2

Полевая трехдюймовка, весит чуть больше тонны. Грузоподьемность «Праги» пять тонн. И в прицепе можно разместить еще пять тонн. Но это по шоссе. Поэтому урежем осетра, чтобы не насиловать движок на проселке, оставив половину[48].

Даже в этом случае получается, что само орудие с боезапасом и расчётом, грузовик потянет играючи. В смысле, непосредственно в кузове (грузовика или прицепа). А для того, чтобы трехдюймовку опускать-поднимать, необходимо присобачить простейшую механическую лебедку и сделать какие-то сходни.

Вот, насчет этого и договаривались. Ну а еще поговорил относительно наливняка. В смысле — машины с цистерной для горючего. Или нескольких прицепных двухосных бочек, для того же самого. Просто, как показал опыт войны с «державниками», бензина, в виде трофеев, нам тупо не доставалось. Поэтому, чтобы не встать с сухими баками в самый ответственный момент, с собой лучше возить хороший запас горючки. Так же, нам сделают просто прицепы к грузовикам. А то хабара бывает столько, что люди выпадают из кузовов на ходу.

В общем, этой интереснейшей работой занимались еще дней пять. Денег при этом, улетела просто куча. Ну а что вы думали, что пролетариат на голом энтузиазме будет вкалывать исключительно за пайку? Зря думали. Если хочешь получить качественное изделие, то за это изделие надо хорошо заплатить. Тогда и электроды найдутся и листовой металл, и пряморукие специалисты и дефицитные детали, которых вроде как и нет на заводе.

Но зато работая головой и руками я получал полное душевное расслабление. И даже время нашлось, большой компанией на пляж сходить. Народа у моря было не особо много, но как же я там ржал! Захлебываясь и запихивая полотенце в рот, чтобы не распугать окружающих. А все от вида купающихся. Точнее от их «пляжных костюмов».

Вообще-то мелкие мальчишки, не заморачивались и плескались голышом. Пацаны постарше, щеголяли в штанах от нательного белья. Девчонок не было вообще. Зато присутствовали дамы и кхм… джентельмены.

Так вот, при виде дам я познал дзен и пришло полное понимание песни — «На морском песочке, я Марусю встретил в розовых чулочках, талия в корсете». Увидав, что женщина при полном параде (то есть — в платье, в шляпе в каких-то гольфах и туфлях) заходит в воду, чуть было не бросился ее спасать так как подумал — «топиться идет»! Хорошо еще, что обратил внимание на спокойствие окружающих, и почти сразу увидал еще несколько дам, в подобных нарядах, бродящих по колено в воде. Это они вот так вот «купались». Ну понятно, что глубже заходить страшно, потому что в таких одеяниях даже мастер спорта по плаванию не выплывет. Как по нашему времени, такой вот «купальник», больше подошел бы строгой училке в школе. Там даже самые рьяные поборники нравственности не нашли бы к чему прицепиться.

А вот когда из кабины для переодевания вышел солидный, пузатенький мужик, вот тут меня и пробило. Даже ребята всполошились, посчитав что Чуру плохо. С огромным трудом, сквозь смех, удалось объяснить, что мне хорошо. Столь бурная реакция, произошла из-за того, что подобный пляжный костюм в полосочку, я видел исключительно в мультфильме «Каникулы Банифация». Общей прелести увиденной картине, добавляло солидное пузико гражданина, туго обтянутое тканью. Вот я и ржал до икоты.

В общем, подводя итог, можно сказать, что прошедшая неделя была, наверное, лучшим временем с момента попаданства. Море, солнце, завод, интересная творческая работа…

А потом, пришлось прерваться из-за приезда Фрунзе. С моей подачи, командующий фронтом научился пользоваться самолетом (разумеется, в виде пассажира) и теперь, пользуясь полным затишьем на Перекопе, на один день прибыл в Севастополь, для массового награждения героических морпехов.

Вернее, как получилось — в Севу, кораблем, было доставлено несколько ящиков с орденами и медалями. И пока я заполнял наградные листы (вернее, писари работали по спискам), все это держалось под охраной, в отдельном помещении. А когда прибыл командующий, настал долгожданный, для предвкушающего личного состава, день «Х». Действо обставили весьма торжественно — с оркестром, огромным столом, накрытым красной скатертью, приглашенными гостями и большой трибуной.

В начале говорил Фрунзе. Потом высказался я. Ну а далее уже взял слово комиссар. Вот что сказать — певец! Слушая Лапина, я очередной раз восхитился его владению словом и умению зажигать народ. Сами прикиньте эффект, если даже для такого циника как я, его часовая речь пролетела совершенно незаметно. Ну а потом, приступили непосредственно к раздаче заслуженных плюшек. Меня, с Кузьмой, Буденным и ротными, награждал Фрунзе. А потом, уже мы подключились, так как орденов и медалей было больше, чем на половину батальона. Чего тут говорить — даже Бурцев поймал на грудь «За боевые заслуги», потому что, проявив несвойственную себе прыть, умудрился (пока батальон штурмовал очередной эшелон) взять в плен четырех гайдамаков. Те, сдуру убегая не туда, чудом обойдя дозорных, попали в лапы кровожадного писаря.