Боевой 1918 год 2

— Бывшие офицеры. И что значит — «могут»? У меня, половина комсостава из таких. Начштаба — бывший подполковник. А уж прапорщиков, да поручиков… Единственно что должности у нас дают не по званию, а по умению. Так что полковник, плохо знающий свое дело, может стать рядовым в пехоте. А продвинутый прапорщик, получить роту. То есть, практикуется индивидуальный подход. Сечешь?

Поручик, судя по его ошарашенной физиономии сёк плохо. А меня, честно говоря, уже несколько заколебало работать просветителем офицерства. Вот как вернемся из рейда, лично в политотдел пойду и спрошу почему они вообще ворон не ловят? Ладно хрен с ним — подпольщики на оккупированных территориях, может к ним и не относятся (хотя тоже вопрос, а к кому они вообще относятся, не к ЧК же?). Но работу все равно вести надо! И не только через подпольщиков. Да хоть с самолетов листовки разбрасывать поясняя текущее положение.

В той же Малолроссии, сейчас очень много офицеров находится. Часть из них самодемобилизовалась. Часть служит УНР (в основном, не по убеждениям, а потому что кушать чего-то надо). Ну и часть, желает присоединиться к частям русской армии, под руководством Деникина. При этом, их всех сильно пугают красные. Ведь, пока Жилин в коме отлеживался, «товарищи» такого наворотили, что еще разгребать и разгребать. То есть, имидж Совдепии, за это время, опустился ниже плинтуса. И если сейчас, на нашей территории, ведется правильная активная пропаганда, то за линией фронтов, похоже, и конь не валялся. Ведь уже второй раз встречаю «благородий», которые ни сном ни духом не знают ни о переговорах, ни вообще о нововведениях, продвигаемых жилинцами. Вот и прут, выпучив глаза, в Добровольческую армию.

Тут меня отвлек Берг. Подойдя ближе и бросив быстрый взгляд на офицеров, козырнул:

— Товарищ Чур. Там, помощник комиссара, с пленными поговорил…

Закуривая, я пробурчал:

— И что?

— Так, уже четыре человека, хотят к нам присоединиться.

Было видно, что Женька крайне удивлен этим фактом и его распирает прямо сейчас начать задавать вопросы, но воспитание не позволяет. Я лишь пожал плечами:

— Фигня, барон. Это до них еще Лапин не добрался. После него — половина захочет с нами плечом к плечу воевать. Но это еще заслужить надо…

Кузьма на мои слова улыбнулся и неопределенно махнув рукой, сказал:

— Я, пожалуй, пойду. Действительно, с людьми пообщаться надо.

И уже отходя, многозначительно кивнул Бергу, показав глазами на меня. Дескать — присмотри за командиром, а то чую, что он сейчас всего с парой охранников к этим непонятным офицерам рванет. Евгений, поправляя автомат, понимающе ощерился — мол будьте покойны, все под контролем. Хмыкнув по поводу этой секундной пантомимы, я не стал ее комментировать. Тем более что комиссар ошибался. Не та ситуация, чтобы ехать к золотопогонникам. Как говориться — обед за брюхом не ходит. Поэтому, помедлив пару секунд, приказал:

— Сопроводить эту сладкую парочку до границ лагеря. Оружие вернуть. — и обращаясь к освобождённым пленным, добавил — Вашего капитана жду здесь через час. Возле того броневика… Да, и еще — если у вас в результате боя раненные образовались, то можете тащить их к нам. Доктор у нас толковый, так что поможем, чем сможем. Всё — свободны!

Поручик, на секунду замялся:

— Господин капитан ранен. Если на встречу придет кто-то другой, вас это устроит?

Я кивнул:

— Без разницы.

После чего повернулся и пошел смотреть, как Лапин будет охмурять щирых запорожцев. Я уже видал, насколько виртуозно, он с матросней севастопольской общался. Но там были пусть и условно, но союзные бойцы. А здесь же — безусловные враги. Вот меня интерес и разобрал.

М-да… буквально через сорок минут, уже полтора десятка пленных, прямо-таки в голос требовали, чтобы их приняли в ряды Красной Армии. Остальные вели себя потише, но слушали с большим интересом. А я лишь улыбался во весь рот, наблюдая за работой профессионала. Причем, комиссар, даже особо не сыпал лозунгами. Для начала, он на пальцах объяснил ближайшее будущее УНР и последствия этого «будущего» лично для каждого из сидящих здесь. Пленные сильно озадачились. Потом, Лапин, усугубил негатив. И озадаченность перешла в озабоченность. Ну а в завершении, будто между делом, осветил принимаемые для трудящихся законы в советской России. «Запорожцы», будучи в основном селюками, крайне заинтересовались последним. Нет, еще в прошлом году они слыхали про «землю крестьянам», но сейчас их интересовала конкретика. Вопросы сыпались безостановочно, а я с сожалением глянув на часы, вынужден был отвлечься от столь занимательного зрелища, направляясь к броневикам, возле которых назначил встречу капитану.

Ждать представителя сводного отряда не пришлось, так как уже на подходах, я увидел, что двое бойцов, сопровождают в нашу сторону, человека в офицерской форме. Тот оказался усатым хмурым мужчиной, лет тридцати пяти, среднего роста, с маленькими серыми глазами и прической ежиком. Вскинув руку к фуражке, он представился, при этом, с интересом разглядывая меня:

— Штабс-капитан Нетребко.

Представившись в ответ, спросил: