Боевой 1918 год 3

Начнем с того, что казаки — это сословие. Вот как дворяне, мещане и прочее купечество. Со своими льготами и привилегиями. Но дело в том, что в семнадцатом все сословия в России отменили. Со всеми плюшками, полагающимися этим сословиям. То есть уже тут возник конфликт между властью и лампасниками. Дальше — больше. Как выяснилось, помимо конвоев и сопровождений, именно казаков использовали в качестве основной силы при подавлении самых разнообразных гражданских беспорядков внутри страны. Голодный бунт? Казаков надо слать. Волнения на заводах? Казаков надо слать. И те, к слову сказать, совершенно не стеснялись избивать людей, чем заслужили офигенно горячую «любовь» прочего народа. В общем как бы понятнее сказать… Короче — девяносто процентов населения страны, к казакам относились словно киевские майданщики к ОМОНу.

Поэтому, когда к власти пришли те самые избиваемые, то станичники словили мощный откат. Тут впору удивляться не расказачиванию а тому, что вообще такое понятие как «казак» сохранилось до двадцать первого века. Выходит, простили их большевички? Раздавили лишь тех, кто с оружием в руках выступал. А остальных просто сравняли в правах с прочим народом.

Правда, в этот раз задуман несколько иной сценарий. Для терских, забайкальских, уссурийских, кубанских, семиреченских казаков, все останется практически как было. Только льготы будут обусловлены не сословными привилегиями, а особенностью региона проживания. Все-таки в опасных местах люди существуют. Так что с нормальными комиссарами, эти ребята станут именно теми, кем и задумывались — защитниками рубежей и первыми помощниками тем же погранцам. Ну а кто не захочет… Хм, тот сам себе злобный Буратино. Хотя, сдается мне, большинство все-таки новую власть примут нормально. Особенно если учесть, что тех перегибов имеющих место быть в моей ветке истории, не будет допущено.

А вот донские, которым до ближайшей границы сотни и сотни километров, но которые при Краснове решили выделится в отдельное государство, окажутся в пролете. Захотят гос. послаблений — нехай ближе к Кавказу перемещаются или на Дальний восток катят. Там их навыки к месту будут. Не захотят — будут жить у себя, но ровно в тех же правах что и «иногородние». Без всяких гнутых пальцев и небрежно брошенного — «опять русня понаехала» по отношению к крестьянам[16].

* * *

А на следующий день а себе дали знать фрицы. В начале, еще ночью, вернулись почти все саперные группы с докладами о выполнении задания. Ну а ближе к обеду прискакал посыльный от наблюдателей. В общем, судя по появившемуся сигналу, германцы захотели общения. Так еще бы — лишь только была восстановлена связь (провода на столбах тоже были одной из целей) как кайзеровцы стали получать массу принеприятнейших известий. Вот и всполошились. Особенно если учесть, что многие объекты они взяли под охрану (именно туда, как мы и предполагали, были направлены снятые с фронта войска) но это, не помогло. Мосты и мостики взлетали на воздух вместе с часовыми. Вот генералитет и возжелал нового общения с «бандитами». При этом, постигая тяжкое для военных мозгов искусство дипломатии. Никто ведь их за язык не тянул и поэтому за «бандитов» будет отдельный спрос и повышенный прейскурант. А я понял, почему министр иностранных дел из моего времени, постоянно называет своих визави то коллегами, то партнерами, то западными друзьями. И это вместо педерастов, мудаков и ублюдков. Просто каждое не так сказанное слово в международных делах имеет свою цену. Причем в самом прямом смысле: заронился — плати[17]. Вот немчура и заплатит за несдержанность.

В общем, встреча состоялась в прежнем составе. Только на этот раз без чая. Немцы после демонстрации наших возможностей пребывали в настроении хмуром и ипохондрическом. Хотя поначалу пробовали хорохориться. Дескать дивизия уйдет, а все что не сможет унести — уничтожит. На что я с улыбкой продемонстрировал ту листовку что разбрасывали над их позициями и ответил:

— Разумеется, это ваше право. Но ведь вы не думаете, что я вам раскрыл все свои планы? И мне даже интересно после выполнения какого из них ваши собственные солдаты взбунтуются?

Визави насупившись, пожевал губами:

— Но ведь на прошлой встрече, мы вам ясно дали понять, что вопрос артиллерии не обсуждается!

Я пожал плечами:

— В прошлый раз все железнодорожные пути были целыми. А сейчас из-за вашей несговорчивости нам предстоят траты на их восстановление. Вот в компенсацию этих затрат и возник вопрос относительно орудий.

Поспорили по этому вопросу. В процессе фриц снова начал кочевряжиться. В смысле — заберем все что нам надо, а вы идите лесом. Мол еще сильнее у нас напакостить просто не получится. И если вдруг среди солдат пойдут потери, дескать на то они и солдаты чтобы умирать во славу рейха. На что я заинтересованно уточнил:

— Относительно солдат ваша позиция понятна. А вот как быть насчет офицеров? От командира полка и выше?

Дерганый полковник напыжился:

— Что вы хотите этим сказать? Или напугать нас решили?