Боевой 1918 год 3

Только сейчас дошло, что целая куча немецкого офицерья прошла через Восточный фронт. И что они могли наблюдать своими глазами в восемнадцатом году? А видели они, насколько лихо часть Российской Империи, которая, объявив о независимости и назвав себя Украиной, приняла кайзеровцев в свои объятия. Фронт открыла, хвостиком виляла, ручки облизывала. В общем всячески демонстрировала преданность новому хозяину. При этом, на самом высоком уровне, немцев убеждали, что весь народ, проживающий на этой территории, всем сердцем поддерживает долгожданный приход истинных европейцев. Что характерно, с земель Донского казачества (спасибо Краснову) доносились точно такие же слова.

И что эти офицеры могут предположить, основываясь не только по данным разведки, а еще и на собственном опыте? Ба! Да это же условно дружеские земли! В прошлый раз они нас так в задницу целовали, что до сих пор засосы видны. А за двадцать лет ситуация для Рейха лишь улучшилась, потому как под гнетом «жидов и комиссаров» люди уж совсем истосковались по настоящему европейскому порядку. И стоит доблестному солдату вермахта только пересечь границу, как нежелающие воевать с нами украинцы начнут массово сдаваться. А мы их в этом станем массово поддерживать[19].

Вот и получается, что территории Украины и юго-запада России немцы рассчитывали проскочить чуть ли не в походных колоннах, совершенно не опасаясь за свои тылы. И сколько тогда там до Москвы остается, если смотреть от Харькова да Новочеркасска? Да как раз то расстояние, которое генштаб в своем плане мыслил пройти с боями исключительно за полтора-два теплых месяца. То есть быстренько взять столицу, выйти к Волге и на этом все. Конец войне. А главное — все это планировалось, основываясь на предыдущем опыте. Не учли лишь малость — насколько «жиды да комиссары» сумели народ на свою сторону перетянуть. Вот и получили гитлеровцы по сусалам, начиная буквально с первого шага. Когда практически каждый наш боец им поперек глотки Брестской крепостью встал.

Ну да ладно. Это все лирика. А сейчас наши переговоры подходили к своему завершению. Так как немцы сообщили что с завтрашнего дня (согласно полученному ими приказу) действует режим прекращения огня, а к концу недели они начнут отводить войска, то было обговорено место куда надо свозить «передаваемое Краснову» вооружение. Полковник при этом сильно волновался за расписки, но я сказал, что бумаги с моей стороны гарантированы и «фон» несколько успокоился.

А когда мы уже ехали назад, Буденный задумчиво поинтересовался:

— Я вот чего-то не понял. Ну, про Краснова. С чего германцы так обрадовались? Все ведь отлично понимали, что это брехня, которая легко раскрывается. И им такое дурошлепство боком вылезет. То есть они не просто оставили вооружение, пусть и под тяжестью обстоятельств, а еще и купились на дешевый обман, даже не перепроверив личность посланника.

Я кивнул:

— Все верно. За исключением малости — времени. Если бы я на первых переговорах такое предложил, то меня бы просто послали. А теперь сам посуди — у комдива ведь нет связи с Красновым. То есть он делает запрос в штаб армии. Оттуда связываются с Берлином. В Берлине вояки выходят… ну уж не знаю, кто там с атаманом дела имеет. Может тамошний МИД? В общем, уже те связываются с Красновым, запрашивая, не посылал ли он своего человека? После чего ответ по той же цепочке приходит обратно. И это дело минимум нескольких дней. Просто в том, что у атамана есть прямая связь с Берлином, я сильно сомневаюсь. Точнее говоря, уверен, что ее нет. При этом, уже через три дня, фрицы должны начать массовый отвод войск. И что тогда получается?

Семен крякнул:

— Ну ты хитер, прям, лис-проныра…

— Угу. Так что запрос немцы, конечно, пошлют, но ответ получить не успеют. И они это отлично понимают. Поэтому так вцепились в предложение. То есть с их стороны доклад руководству ушел, а если те не успели ответить, то кто же виноват? А казачьего офицера мы германцам предоставим. В мундире, при погонах, орденах и с охраной. Ну и, разумеется, со всеми сопроводительными документами. Поэтому все останутся довольны. Мы — орудия получим. Фрицы — живыми уйдут, да еще и задницы бумагой прикроют.

Тут мой спутник, вдруг вспомнивший слова насчет уничтожения старшего комсостава, опять ударился в мистику. Многозначительно шевеля усами, бровями и прочей лицевой растительностью снова стал вспоминать о разных мифических личностях типа колдунов-характерников:

— Ить, ты когда шипел про то, что никто из офицерья до Германии не доберется, даже у меня нутро захолодело. А ведь ты не мне все это говорил. Только с опыта своего скажу, что ихние пруссаки никогда труса не праздновали. Но тут вдруг и угрозу проглотили и с лица взбледнули. Так что не говори — могешь ты Чур какими-то чарами на людей влиять.

Я возразил: