Боевой маг

Гундер окатил первосвященника ледяной водой из ведра. Тот очнулся, отплевываясь и хватая ртом воздух, зашевелился на стуле и зашарил глазами по сторонам. Его взгляду предстал грязный склад, ряды старых бочек, а у самого стула – поднос со стальными инструментами. Где-то плескались волны и протяжно кричали чайки, однако в Перицци эти звуки можно было услышать повсюду. По ним ни за что не поймешь, где находишься.

Первосвященник Филбин, пастырь Зекорранской Церкви Святого Света и один из самых влиятельных людей страны, попытался встать, но веревки на руках и ногах крепко держали его на месте. Гундер с большой аккуратностью завязал узлы, чтобы те не оставили синяков. Стул был прибит гвоздями к полу, а на пастырской шее висел наготове кляп – на случай, если тот закричит. Впрочем, в настоящий момент Филбин об этом не думал.

– Ты отправишься на костер, – прошипел он, и Гундер против воли рассмеялся. Священник, мокрый как мышь, даже перед лицом пыток и смерти вел себя вызывающе. – Церковь и король Тэйкон позаботятся, чтобы с тебя живого содрали кожу!

– Смешной ты человек, Филбин.

– Обращаться ко мне «Ваше Святейшество»! – совершенно серьезно потребовал тот.

Гундер с улыбкой залепил ему пощечину. Филбин до того опешил, что пришлось привести его в чувство, ударив и по другой щеке. Священник побагровел и разразился отборной бранью.

– Тебя оставят подыхать на солнце! Сожгут на костре! Вынут кишки и скормят их моим псам!

Гундер дал ему выговориться, а сам тем временем проверил инструменты. Некоторые из них – тесак, нож для свежевания туш, клин и тяжелую колотушку для забоя скота – он приобрел у отошедшего от дел мясника. Другие были изготовлены по особому заказу; он впервые за долгие годы выложил их на обозрение. Легко проткнуть человека ножом и вытащить кишки, а вот прикончить его так, чтобы не оставить следов и сбить с толку дознавателей, – это требовало большого умения. Не все убийцы обладали таким талантом.

Впрочем, это дело прошлое. Инструменты напомнили Гундеру о старой жизни, которую он вел под другим именем, прежде чем начал работать в Йерскании.

– Для чего они? – спросил наконец Филбин. Гундер в ответ только поднял бровь – он всегда удивлялся, когда ему задавали этот вопрос. Гнев священника испарился, им овладел страх. – Не надо, пожалуйста, я тебя озолочу, только пощади! Я никому не сделал зла! Я набожный человек!

Гундер отвернулся и глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Руки дрожали от ярости. Его переполняло желание перерезать мерзавцу глотку. Гундер нашел набожного человека в борделе, который славился молоденькими девочками, и, судя по тому, как хозяин заведения приветствовал Филбина, тот был постоянным клиентом. Официально первосвященник посетил Йерсканию и ее столицу для того, чтобы помолиться в местном храме и предложить королеве духовное наставление, однако в это никто не верил.

Слухи о правительнице и ее семье множились, особенно в последнее время, и, несмотря на отсутствие официальных указов, важных новостей ждали со дня на день. Тэйкон не зря послал Его Святейшество говорить от своего имени. Тот должен был убедить королеву, что в ее интересах – а значит, и в интересах ее народа – подчиниться императору. Гундер подозревал, что в случае отказа йерсканских солдат ждала новая бойня.

Еще больше его тревожило, что от соглядатаев во дворце уже пять дней не было вестей. Вполне могло статься, что их разоблачили, пытали, а то и прикончили.

– Что ты делаешь? – прервал Филбин ход его мыслей.

– Размышляю, что тебе сначала отрезать – руки или ноги.

– Пресветлый Владыка, укрой меня, – залопотал священник. – Пресветлая Владычица, спаси меня!

– Здесь их нет. Зато есть это. – Гундер постучал по лезвию костной пилы. – Закаленная севелдромская сталь, сделано на заказ. Режет кости, как теплое масло. Раньше многие умирали от шока, когда им отпиливали конечности, потому что это занимало слишком много времени.

– Зачем тебе это?

– И тогда придумали новое лезвие, – продолжал Гундер, поворачивая пилу так и эдак, чтобы солнце играло на металле. – Из особого сплава. Теперь работа спорится – раз, и готово.

– Если хочешь денег, пожалуйста, – пообещал Филбин. – Церковь заплатит за мое возвращение приличный выкуп. Больше, чем ты можешь представить.

– Наверняка. – Гундер притворился, что взвешивает предложение. – Но меня больше интересуют не деньги, а это. – И он ткнул пальцем в крупную голову Филбина.

Первосвященник видел по меньшей мере пятьдесят зим. Его тело, напоминавшее бочку, плотно обтягивала изысканная малиновая мантия, расшитая золотом. Черные волосы на макушке редели, и он, чтобы восполнить эту потерю, отпустил бороду. Та обычно выглядела внушительно, но сейчас вся промокла и спуталась. Несмотря на любовь к излишествам и отталкивающие наклонности, ум Филбина был таким же острым, как его смолянисто-черные глаза.

– Сколько ты хочешь? – спросил он таким голосом, будто торговал зерном, а не умолял сохранить себе жизнь. Сделки в затруднительных положениях были ему не в новинку.