Боевые девчонки

Он ее не слышит. Не может. Внезапно раздается громкий хлопок, и он отшатывается с ошеломленным видом. Левая рука безжизненно висит вдоль тела.

За спиной Онайи медики называют цифры и записывают результат. Один входит в тренировочный зал через боковую дверь, надевает Голибу на руку перевязь и уводит на осмотр к личному врачу.

Чинел, не говоря ни слова, уходит в другую комнату, и Онайи следует за ней. Она всерьез тревожится за свою боевую подругу. Кажется, Чинел превратилась в полную противоположность самой себя. То, над чем раньше они шутили и смеялись, теперь вызывает у нее только агрессивное холодное молчание. Онайи знакома эта злость, это желание бить и швырять вещи, вещи, с которыми не стоит так обходиться. Странно замечать такое за Чинел.

В небольшой наблюдательной Чинел садится рядом с одним из техников и сосредоточенно смотрит в экран. Там — кабинет врача.

— Как твоя рука, Голиб? — спрашивает врач. По голосу слышно, что он обеспокоен.

— В порядке, сэр.

Врач указывает на вращающийся стул, и Голиб садится. Пока врач достает планшет из ящика стола, между ними повисает молчание. Чинел приближает изображение — планшет открыт на фотоальбоме. Доктор увеличивает первый снимок и поворачивает планшет к Голибу. Под каждым лицом — номер, после фото лица следует фото рук или глаз, или рта, растянутого в улыбке. Доктор терпеливо листает фотографии.

— Кого из них ты знаешь? — спрашивает доктор.

— Номер один — Чинел. Номера три, семь и пятнадцать — Кесанду, Нгози и Обиома. Номера четыре, восемь и шестнадцать — их абды. Номер двадцать — Онайи. Номер двадцать три — Агу. — Он делает паузу. — Остальных не знаю.

Онайи не видит, было ли там фото Джиники. Увидел ли ее Голиб? Увидел и не узнал? Уже забыл ее? Или предпочел забыть?

— Как я прошел тест? — спрашивает Голиб.

— Ты отлично справился, — отвечает врач, словно Голиб — обычный мальчик.

Но плечи Голиба поникают.

— Мне становится хуже. — Он опускает глаза.

— Просто постарайся не перенапрягаться следующие несколько дней. Побереги руку. И не забудь записать сегодняшние сны.

Голиб уже давно вышел от врача и вернулся в свою спальню, а Чинел все смотрит на экран.

Онайи хочет спросить, все ли абды такие. Всегда ли они так… скорбят, переживая утрату?

И будет ли Агу вести себя так, если меня не станет?

В столовой Онайи наблюдает, как Чиамер и Агу молча едят. Напротив нее садится Чинел. Интересно, думает Онайи, замечает ли она, что абды не говорят ни слова.

Поймав на себе взгляд Онайи, Чинел пристально смотрит на нее. Ее лицо смягчается.

— Поскольку программа приостановлена на не­определенный срок, мы не сможем восстановить наши команды.

— Правительству Биафры, или кто там наверху отдает приказы, мы до сих пор, наверное, зачем-то нужны.

— Ты же понимаешь, в каком мы состоянии, Онайи. Какое еще задание мы можем выполнить?

Онайи замолкает. Потом смотрит на абдов и говорит:

— А Голиб у себя в комнате?

— Что ты к нему привязалась? — рявкает в ответ Чинел, не отрываясь от своего риса с тушеным мясом.

Взглянув на нее, Онайи молча убирает свой поднос.

Она не знает, почему поведение Голиба так тревожит ее. Они никогда не были близки, он был абдом Джиники. И вообще, повезло, что Агу жив и здоров после всего, что случилось. Может быть, ей нужно знать, что происходит после смерти сестры. Может быть, нужно знать, что будет с Агу.

— Может быть, просто меня тянет к сиротам, — бормочет она себе под нос по пути к спальням абдов.

Спальня Голиба выглядит точно так же, как у других абдов. Ни украшений, ни игрушек, ни инструментов, ничего не разбросано. Ни голографических фото, ни оружия или патронов на столе.

Онайи подходит к окну и открывает его, чтобы впустить свежий воздух. Затем замечает, что из-под подушки Голиба что-то торчит. Похоже на какой-то диск. Приподнимает подушку и находит четыре блестящих металлических диска, выложенных в ряд, и давно устаревший плеер с небольшим экраном. Она берет один диск и вертит его в пальцах. Таких больше не делают. Теперь все данные напрямую загружаются в записывающее устройство. Не нужно никаких внешних носителей. Онайи вставляет диск в плеер, и на экране появляется Джиника.

Племенной шрам пересекает скулу. Подпирая ладонью подбородок, она внимательно смотрит куда-то поверх камеры. Лицо не в фокусе, зато отлично видны руки — обгрызенные ногти и гладкие костяшки пальцев. Онайи никогда не видела, чтобы Джиника так улыбалась.

Она складывает диски в сумку.

Дальше по коридору комната Агу. Она в последнее время избегает его. Конечно, она хочет убедиться, что с ним все в порядке, но при этом боится того, что может узнать. А еще злится на себя, что так привязалась к нему.

Внезапно раздается сигнал тревоги.

Непрекращающийся рев сирены и топот ног по направлению к часовне.

Онайи выбегает из комнаты Голиба и со всех ног несется по коридорам общежития.

Добежав до часовни, она видит, что там уже собралась толпа.

В центре круга — тело Голиба. Он лежит на спине, раскинув руки, как маленький мальчик, который прилег в траве, чтобы поглядеть в небо. Выстрел снес ему половину лица. В руках — пистолет.