Боевыми курсами. Записки подводника

Побеседовав с остальными, свободными от вахты матросами, я стал с трудом пробираться в седьмой отсек. Дело оказалось не простым: меня бросало из стороны в сторону, ноги скользили по стальной палубе, и приходилось то карабкаться, будто на высокую гору, то съезжать с нее вниз. Стараясь уловить благоприятный момент, когда палуба не уходила из-под ног, я пробирался дальше, хватаясь за разные предметы и механизмы. С большим трудом, проделывая эквилибристические упражнения, добрался до седьмого отсека.

Там нес вахту старшина группы торпедистов мичман Блинов. Так же как и в первом отсеке, личный состав, свободный от вахты, отдыхал. Воздух здесь был значительно свежее — положительно сказывалась работа дизелей, которые вытягивали воздух из отсека и тем самым способствовали более активной вентиляции. Поэтому личный состав чувствовал себя немного лучше, чем в первом отсеке, несмотря на то что амплитуда качки в кормовом отсеке была такой же.

Пробираясь к ним, я про себя каждый раз удивлялся смелости и самоотверженности моего экипажа: ведь многие офицеры и матросы, особенно из концевых отсеков, на протяжении всех многодневных походов ни разу не видели не только дневного света, но и неба! Их беспримерное мужество выше всяких похвал.

Побеседовав с личным составом, я вернулся в шестой отсек. В шестом, электромоторном, отсеке было непривычно светло и сухо, да и воздух был чище. У главной станции гребных электромоторов меня встретили старшина команды электриков мичман Карпов и электрик Григорий Трубкин.

У переборки отсека, удобно расположившись на падубе, грелись и сушили обмундирование только что сменившиеся с верхней вахты наблюдатели. Они оживленно разговаривали и весело смеялись, не обращая внимания на качку корабля.

В трюме, на линии валов, нес вахту моторист Котов. Небольшого роста, скромный, с вечной улыбкой на молодом лице, он обладал исключительным спокойствием. Несмотря на тяжелые условия несения ходовой вахты в трюме во время похода, несмотря на жесточайший шторм, Котов доброжелательно и негромко доложил мне, что линии валов работают нормально и температура подшипников в пределах технических норм.

Из электромоторного я перешел в дизельный отсек. Равномерно и ритмично стучали дизеля. В пятом отсеке вахту несли командир отделения мотористов Петр Индерякин и моторист Степан Васильев. Из-за шума дизелей их голосов не было слышно, однако мимикой и жестами они показали мне, что в отсеке все в порядке. Качка их, по-видимому, не изнуряла, поэтому выглядели они бодро.

Все больше и больше присматривался я к мотористу Васильеву, восхищался его умением находиться там, где труднее всего, и его бескорыстной помощью, которую он оказывал каждому матросу. К нему тянулась молодежь — он был по возрасту и службе старше многих и имел большой житейский и флотский опыт.

В центральном посту было темно и сыро. Вахту возглавлял старшина группы мотористов мичман Крылов, который также один из старожилов нашего корабля. Он был невысоким, плотным, немного сутуловатым, с шапкой черных кудрявых волос. Любой разнос своего непосредственного начальника — командира группы движения инженера старшего лейтенанта Воронова, он переносил спокойно, внешне не волнуясь. Все замечания принимал как должное.

Монотонно гудела невидимая во мраке трюмная помпа, откачивая поступавшую в отсек через рубочный люк забортную воду… Старший трюмный Алексей Соколов внимательно следил за ее работой.

У гирокомпаса трудился командир отделения штурманских электриков Михаил Рыжев. Он справедливо высказывал свое неудовольствие тем, что вода из боевой рубки попадала на компас — его любимое детище. Гирокомпас был установлен пожалуй что действительно неудачно — невдалеке от рубочного люка, — и на него все время попадали брызги воды.

Возле станции погружения и всплытия находился мичман Щукин, бдительно несший вахту и готовый в любой момент немедленно исполнить сигнал срочного погружения.

После осмотра корабля я поднялся на ходовой мостик.

— Внимательней смотреть за горизонтом! — весело и молодцевато скомандовал вахтенный офицер Егоров, уже подменивший старпома.

Тем самым он будто выражал и свою радость от возможности самостоятельно править ходовой вахтой, и серьезное внимание молодого подводника, готового в любую минуту применить грозные торпеды против любой плавающей вражеской цели.

— Есть смотреть внимательней! — дружно и столь же задорно ответили сигнальщики и наблюдатели.

Егоров явно остался доволен верхней вахтой и, одобрительно окинув всех взглядом, поднял бинокль к глазам, чтобы еще раз тщательно осмотреть горизонт. Подводная лодка, покачиваясь с борта на борт, зарываясь носом в волны и выпрыгивая из них, уверенно шла заданным курсом через ночной шторм.

Боцман Емельяненко, сменившись с сигнальной вахты, торопливо сошел вниз. Войдя в кают-компанию старшин, он заглянул на камбуз и громко позвал:

— Вестовой!

Вестовой Козел, сидевший на камбузе вместе с коком, вскочил, чтобы выслушать и мигом исполнить распоряжение:

— Я!

— Чайку нам с мичманом Щукиным. Да покрепче!