Боевыми курсами. Записки подводника

— Есть чайку, да покрепче, — бойко отрепетовал вестовой и юркнул в буфетную.

— Мичман Ефимов, присаживайтесь к нам, — обратился Емельяненко к старшине группы радистов и, прежде чем сесть за стол, деловито посмотрел на барометр.

— Все еще падает! — баском констатировал он и только после этого сел за стол. К этому времени вестовой показался у переборки камбуза.

— Смотрите, чай не пролейте, — предупредил боцман вестового.

Недоверчиво глядя на шаткую походку вестового, он нетерпеливо встал и направился ему навстречу. Приняв от него стаканы с чаем, боцман благополучно донес их до стола и, передавая один из них Щукину, произнес:

— Так оно вернее будет!

С видимым наслаждением он залпом выпил стакан чаю и с видом человека, знающего в чаепитии толк, отметил:

— Отличный чай! И в меру горячий.

— Да! — согласился с ним Щукин. — Повторим, Николай Николаевич?

— Не повредит! — тут же согласился боцман. — Хорошо чайку попить после вахты. Пьешь, и еще хочется, вроде легче становится.

— Верно, усталость как рукой снимает, — со знанием дела подтвердил Щукин.

Они выпили еще по стакану. Немного согревшись, мичман Щукин поблагодарил вестового за угощение и ушел в центральный пост, разумеется, так же как и боцман, взглянув по дороге на барометр, и так же озабоченно сетовал:

— Все еще падает!

Зазвенели ступеньки рубочного трапа. Высокий, румяный штурман Шепатковский в черном кожаном реглане и кожаной шапке-ушанке поднялся на мостик и дружески улыбнулся Егорову. Тщательно протерев артиллерийский бинокль, он тоже стал медленно осматривать горизонт.

Шепатковский и Егоров негромко между собой переговаривались, последний сдавал обязанности вахтенного командира, первый — принимал. Продолжалась ходовая вахта…

В то самое время, когда наверху гудел шторм, а усталые и промокшие сигнальщики мечтали о смене, подвахтенные матросы отдыхали в своих отсеках. Судовая вентиляция не до конца справлялась с перешиванием воздушных потоков, поэтому в отсеках подводной лодки стоял специфический «подводный» запах масла и соляра, который смешивался с духом жилья, сыростью и дымком от работающих дизелей. То ли от этого тяжелого привычного запаха, то ли от тепла, то ли от усталости меня стало понемногу клонить в сон. Светало…

На рассвете мы погрузились. Я ушел в каюту, чтобы прилечь и собраться с мыслями. Так я поступал каждое утро. Лежал в своей каюте и смотрел на белый плафон на подволоке, от которого струился неяркий матовый свет. Настенные корабельные часы, расположенные на переборке каюты рядом с кренометром, мерно тикали и, казалось, заставляли сердце замедлять свой ритм и биться в такт с ними. Под их равномерный стук я медленно перебирал в голове сегодняшние сутки: вот перед глазами побежали морские волны, вот появился мостик, вахта… И не понять, то ли я еще мыслю и трезво оцениваю происшедшие события, то ли мне это грезится? Наконец я окончательно провалился в дрему…

Сколько спал, не могу сказать, но, когда меня пришел будить вахтенный центрального поста, мне показалось, что прошла всего пара минут. Сон был неглубокий, поэтому в полудреме, будто откуда-то снаружи, издалека, я услышал слова вахтенного, который, подойдя к открытой двери каюты, тихо доложил:

— Вахтенный офицер приказал передать: «Просьба командира в боевую рубку».

Когда до меня дошел смысл его слов, сон как рукой сняло. Я быстро вскочил, прошел в центральный пост и поднялся в боевую рубку.

— Товарищ командир, после всплытия на перископную глубину я обнаружил небольшую цель, которая следует за нами почти точно в кильватер, — доложил мне старпом.

Подняв перископ, я увидел небольшое, сильно дымящее судно. Судно шло точно за нашей кормой, его курсовой угол был равен 0 градусов. Объявив боевую тревогу, мы повернули на боевой курс.

Подводная лодка покатилась вправо. Личный состав стал занимать места по боевой тревоге.

Старпом, приготовившись к расчетам, встал, как всегда, возле меня.

После окончания циркуляции, уменьшив ход до 3 узлов, я поднял перископ. Курсовой угол противника составлял 10 градусов правого борта. Мы пошли в торпедную атаку кормовыми торпедными аппаратами. Но при следующем подъеме перископа я обнаружил, что курсовой угол судна не увеличился, как должно быть по расчетам, а снова уменьшился до 0 градусов, — судно шло прямо на нас!

Через две минуты я вновь поднял перископ и опять увидел поворот судна вправо, точно на наш перископ. Почувствовав неладное, я присмотрелся и обратил внимание на то, что высота борта от ватерлинии до палубы у форштевня и высота мостика были почти одинаковы, а на мостике почему-то скопилось необычайно много людей…

«Это же судно-ловушка!» — мелькнуло у меня в голове.

— Право на борт! Оба мотора самый полный вперед! Боцман, ныряй на глубину!

Подводная лодка, набирая глубину, покатилась вправо.