Бог бросил кости. Том 2 (СИ)

— …Всегда помни, что мир может быть лучше! — Шинобу кричала изо всех сил, и её тихий голос был едва слышен через приближающийся грохот падающих балок и обломков метапласта. — Всегда знай, что лучше умереть, чем потерять надежду! Помни, что судьба вершится теми, кто преисполнен решимости! Помни…

Взрыв прогремел уже слишком близко, и пол лаборатории, рассыпавшись на множество обломков, упал вниз, где не было места ни Войне, ни жизни.

***

— Роберт? Ты в порядке?

— Вроде да… А где мы?

— Где-то очень глубоко, — задумчиво сказала Шинобу, осматриваясь.

В мрачном багровом освещении бесчисленное множество труб, балок и перекрытий окружало просторный прямоугольный проход. В одну сторону путь был закрыт: обломки лаборатории и всего того, что было вокруг неё, лежали сплошной кучей, переломив трубы на их пути. Дорога в другую сторону же терялась в сумраке.

— Это технические уровни, — проговорил Роберт, и ему стало жутко от своих же слов.

Не было в мире ни одного человека, который бы знал в точности, как устроены технические уровни. Это была отдельная вселенная, сложная и неизведанная: даже три тысячи лет исследований не дали и приближённого ответа, как устроены технические уровни под первой гранью. И если ближе к поверхности люди ещё появлялись, чтобы устранить неполадки или модифицировать инкубаторы, генераторы пищи и другие жизненно важные системы, то ниже нога человека с большой уверенностью не ступала никогда. Роберт и Шинобу оказались на технических уровнях — а это значит, что, скорее всего, для мира они потеряны.

— И что нам теперь делать? — прошептала Шинобу, потирая ушибленное плечо.

Роберт обречённо посмотрел вдоль коридора, туда, где терялись в темноте перекрытия и трубы. Быстрые цепочки размышлений обрезали все лишние варианты — кроме одного.

— Идти, — сказал он сухо. — Идти и надеяться.

И они пустились в путь.

Коридор вёл прямо, не сворачивая и не разделяясь. Шаги двух людей по решётчатому полу, пусть и громкие, не отдавались эхом — звук терялся в бесконечном пространстве между труб. Однако здесь не было тихо: мерный ритмичный шум наполнял технические уровни, будто невидимый гигант умиротворённо дышит во сне. Кубус жил.

— Нетривиально, — резюмировал Роберт, оглянувшись по сторонам.

Роберт и Шинобу стояли на пороге просторного круглого помещения. Шесть коридоров вели абсолютно симметрично в шести направлениях — а в центре от пола до потолка протянулся огромный вал. Вал медленно вращался, ускоряясь и замедляясь в такт вздохам, исходящим из стен.

— И куда пойдём? — Шинобу встревоженно осматривала открывшуюся перед ней картину.

— Как минимум, мы теперь знаем, что технические уровни имеют симметрию шестиугольника…

— Смотри, — Шинобу подняла руку и указала пальцем на один из проходов. — Там символ Наблы!

— Если это не намёк, то крайне неудачная шутка, — ответил Роберт. — Что ж, у нас нет больше выделенных направлений…

И они пошли дальше.

Длинные коридоры сменялись круглыми залами, из залов вели другие коридоры, и всегда над одним из них был символ Наблы: почти правильный треугольник вершиной вниз. Изредка встречались крутые лестницы, уходящие вверх и вниз узкими пролётами — Шинобу и Роберт поднимались по ним всегда, когда представлялась возможность, но чем дальше они шли, тем реже появлялись лестницы. Так прошёл один час, затем два, а после этого разрядились часы Шинобу.

Со временем залы становились крупнее, а коридоры — шире. Роберт иронично подумал, что не помещения увеличиваются, а они с Шинобу становятся тем меньше, чем меньше шансов у них выбраться отсюда — но промолчал. Шинобу же всё чаще думала о том, что символ Наблы ведёт вовсе не наружу.

При этом помещения становились всё причудливей. Если раньше вокруг была строгость форм, трубы и перекрытия соединялись друг с другом под прямыми углами, то сейчас труб стало меньше, и стены были куда прозрачней — и вокруг далеко, насколько хватало взору, простирались массивные структуры, больше похожие не на сваренный друг с другом метапласт, а на сеть, что образуют нейроны в мозгу. Багровый свет плавно сменился на фиолетовый, а затем на тёмно-синий; шум, похожий на дыхание, тоже ушёл в прошлое, и теперь Шинобу и Роберт шагали в тишине, разбавляемой лишь звуком их шагов. Голод, появившийся когда-то давно, сменила жажда, а жажду сменило безразличие.

Где-то далеко, наверху, бушевала Война, но здесь же, в глубине Кубуса, всё оставалось как прежде. Не было разницы между верхом и низом, севером и югом, прошлым и будущим; спустя бесчисленное множество шагов момент, когда Шинобу и Роберт упали сюда, казался бесконечно далёким. Залы, теперь похожие на платформы посреди огромной сети, сменялись прямыми дорогами, дороги сменялись залами, и единственное, что давало намёк на направление — бледный треугольник, неизменно появлявшийся на одной из арок, обрамлявших выходы из залов.