Бог-Император Дюны

Одним из самых ужасных слов в любом языке является слово «солдат». Вот парад синонимов, прошедший сквозь всю нашу историю: иогахни, патрульный, гусар, караиб, казак, деранзиф, легионер, сардаукар, Говорящая Рыба. Я знаю все синонимы. Вот они стоят, выстроившись в шеренгу в глубинах моей памяти, говоря: «Всегда будь уверен, что за тобой сильная армия».

(Похищенные записки)

Айдахо наконец встретил Монео в длинном подземном коридоре, соединяющем восточный и западный крылья Цитадели. В течение двух часов после рассвета Айдахо обошел всю Цитадель в поисках мажордома и наткнулся на него в подземелье. Монео разговаривал с кем-то, скрытым за дверью, но мажордома можно было узнать издали по осанке и по заметной белой форме.

Пластоновые стены имели здесь, на глубине около пятидесяти метров, янтарный оттенок и освещались длинными светящимися полосками, которые включались в дневные часы. Вдоль коридора дул прохладный ветерок, который создавали лопасти нескольких башен, стоявших по периметру Цитадели и похожих на одетые в накидки фигуры. Сейчас солнце уже нагрело песок, и лопасти развернулись фронтом к северу, чтобы гнать в подземелье прохладный воздух. Айдахо вдыхал кремнистый запах, занесенный сюда из пустыни Сарьира.

Айдахо понимал, что должен символизировать этот подземный коридор. Он действительно напоминал древний сиетч. Коридор был широким, в нем вполне могла поместиться тележка Лето. Сводчатый потолок выглядел каменным. Но сдвоенные светящиеся полосы создавали некоторый диссонанс. Айдахо никогда не видел полос в Цитадели. В его дни они считались непрактичными: они требовали слишком много энергии и дорогостоящего текущего ремонта. Шаровые светильники были практичнее, дешевле, их было легко заменять. Он, однако, понял, что Лето считал непрактичными немногие вещи.

Кто-то обеспечивает то, что хочет иметь Лето.

Эта мысль приобрела зловещий оттенок, когда Айдахо приблизился к Монео.

Маленькие помещения были расположены в подземелье, как в древнем сиетче. Дверей не было, вход закрывался легкими занавесками, развевавшимися на ветру. Айдахо знал, что здесь живут молодые Говорящие Рыбы. Вот залы сбора, склады оружия, кухня, столовая, магазины. Видел он и многое другое, что не могли скрыть тонкие занавески. Эти зрелища вызывали его ярость.

При приближении Айдахо Монео оглянулся. Женщина, с которой разговаривал Монео, опустила занавеску, но Айдахо успел мельком на нее взглянуть. Это была женщина в солидном возрасте, одна из командиров, но Айдахо не смог вспомнить ее имени.

Монео кивнул, когда Айдахо оказался на расстоянии двух шагов от него.

– Гвардейцы сказали, что ты разыскиваешь меня, – сказал Монео.

– Где он, Монео?

– Где кто?

Монео оглядел фигуру Айдахо с ног до головы. На Дункане была надета старинная форма Атрейдесов – черно-красный ястреб на груди, высокие, начищенные до блеска высокие сапоги. В облике этого человека было что-то торжественно-ритуальное.

Айдахо порывисто вздохнул и процедил сквозь стиснутые зубы:

– Не стоит играть со мной в эти игры!

Монео отвел взгляд от ножа, висевшего в ножнах на поясе Айдахо. С инкрустированной драгоценными камнями рукояткой это оружие выглядело музейным экспонатом. Где только Дункан нашел его?

– Если ты имеешь в виду Бога-Императора… – начал Монео.

– Где?

Монео не сменил интонацию:

– Почему ты так хочешь умереть?

– Мне сказали, что ты был с ним.

– Это было раньше.

– Я найду его, Монео!

– Не сейчас.

Айдахо схватился за нож.

– Мне надо применить силу, чтобы заставить тебя говорить?

– Вот этого я тебе не советую.

– Где… он?

– Ну, если ты так настаиваешь, то могу сказать, что он в Пустыне с Сионой.

– С твоей дочерью?

– Ты знаешь другую Сиону?

– Что они там делают?

– Она проходит свое испытание.

– Когда они вернутся?

Монео пожал плечами:

– К чему этот излишний гнев, Дункан?

– В чем заключается это испытание твоей…

– Я не знаю. Но почему ты так расстроен?

– Меня тошнит от этого места? Говорящие Рыбы! – Он с отвращением отвернулся и сплюнул.

Монео посмотрел вдоль коридора, вспомнив, как приближался к нему Айдахо. Зная Дунканов, можно было легко понять причину его ярости.

– Дункан, – сказал Монео, – это совершенно нормально для молодых женщин, как, впрочем, и для молодых мужчин, испытывать чувство полового влечения к представителям своего пола. Большинство из них перерастет эти влечения.

– Их надо искоренить!

– Это часть нашего наследия.

– Искоренить! И это никакое…

– О, успокойся. Если ты попытаешься искоренить это силой, то порок расцветет еще более пышным цветом.

Айдахо в ярости уставился на Монео.

– И после этого ты говоришь, что не знаешь, что происходит в Пустыне с твоей собственной дочерью?!