Бог-Император Дюны

– Я дал Говорящим Рыбам только один ритуал, – сказал тогда Лето. Разговор происходил в Зале Аудиенций на центральной площади Онна, когда Монео был весьма утомлен распоряжениями, касавшимися поздравителей, собравшихся со всех концов Империи на Праздник Десятилетия.

– Какое отношение к ритуалу имеет это слово – слово, которое они поют, мой господин?

– Так называется ритуал – Сиайнок – Праздник в честь Лето. Это обожание, которое высказывается по отношению ко мне в моем присутствии.

– Это древний ритуал, мой господин?

– Этот ритуал существовал у фрименов в те времена, когда они еще не были фрименами. Ключ к этому ритуалу исчез после смерти старых фрименов, и теперь только один я помню этот ритуал. Я возродил Празднества для своих, сугубо своих целей.

– Следовательно, музейные фримены не знают этого ритуала?

– Ни в коем случае. Это мой и только мой ритуал. Я имею на него вечные права, потому что я и есть ритуал.

– Это очень странное слово, мой господин. Я никогда прежде не слышал ничего подобного.

– Оно имеет много значений, Монео. Если я сообщу их тебе, сохранишь ли ты их в тайне?

– Как прикажет мой господин.

– Никогда никому, даже Говорящим Рыбам, не рассказывай о том, что я сейчас поведаю тебе.

– Клянусь вам в этом, мой господин.

– Очень хорошо. Сиайнок означает воздание чести тому, кто говорит искренне. Оно обозначает воспоминание о вещах, о которых говорили искренне.

– Но, господин, не означает ли искренность убеждение… веру самого говорящего в то, что он говорит?

– Да, но Сиайнок обозначает также свет, который высвечивает реальность. Ты продолжаешь проливать свет на то, что ты видишь.

– Реальность, действительность… Это очень двусмысленные понятия, господин.

– Это воистину так! Но Сиайнок есть еще и закваска, поскольку действительность – или то, что почитается действительностью, – а это одно и то же, – это закваска, которая не дает вселенной застаиваться.

– И все это вмещается в одном слове, господин?

– Это еще не все! Сиайнок обозначает также снисхождение к молитве и имя Пишущего Ангела, Шихайя, который с пристрастием допрашивает вновь умерших.

– Это слишком большая нагрузка для одного слова, господин.

– Слова выносят любую нагрузку, какую мы только пожелаем. Все, что для этого требуется, – это соглашение о традиции, согласно которой мы строим понятия.

– Почему мне нельзя говорить об этом Говорящим Рыбам, господин?

– Потому что это слово сохранено только для них. Они будут очень недовольны, узнав, что я делю это слово и с мужчинами.

Губы Монео сжались в тонкую полоску, когда он вспомнил об этом разговоре, идя рядом с Императорской тележкой. Он уже много раз слышал, как Говорящие Рыбы славят своего Бога-Императора, и даже добавил к слову еще несколько смысловых значений.

Оно означает тайну и престиж. Оно означает власть. Оно позволяет человеку действовать от лица Бога.

– Сиайнок! Сиайнок! Сиайнок!

Слово болезненно отдавалось в ушах Монео.

Процессия уже втянулась в город, почти достигнув центральной площади. Послеполуденное солнце посылало свои лучи на Королевскую Дорогу, освещая путь кортежу, подчеркивая пестроту и нарядность одежд горожан, и отбрасывало резкие тени на лица Говорящих Рыб.

Пение продолжалось, и тревога Айдахо постепенно улеглась. Он спросил у ближайшей Говорящей Рыбы, что означает это странное слово.

– Оно не предназначено для мужчин, – ответила женщина, – но иногда Господь Лето рассказывает об этом своим Дунканам.

Своим Дунканам! До этого он задал Лето этот вопрос, и ему не понравился уклончивый ответ:

– Ты узнаешь об этом достаточно скоро.

Подавив свое нетерпение, Айдахо постарался забыть о своем вопросе и шел дальше, оглядывая город с любопытством туриста. Готовясь исполнять свои обязанности Начальника гвардии, Айдахо читал историю города Онн и разделил удивление Лето по поводу того, что река, на которой находился город, называлась Айдахо.

Это было в одном из больших открытых помещений Цитадели, залитым утренним светом, с большими столами, на которых Говорящие Рыбы разложили карты Сарьира и Онна.

Увидев название «Айдахо» на карте, которую он изучал, Дункан был немало озадачен.

– Город довольно своеобразно спланирован, – сказал он, не скрывая удивления.

– Этот город построен с одной-единственной целью: публичного лицезрения Бога-Императора.

Айдахо взглянул на сегментированное тело, прикрытое складками человеческое лицо и подумал, что вряд ли привыкнет к лицезрению этого уродливого тела.

– Но это лицезрение происходит лишь один раз в десять лет, – сказал Айдахо.

– Это только Великий Праздник.

– В промежутках город бывает просто закрыт?

– Там находятся посольства, здания торговых компаний, школы Говорящих Рыб, служащие и техники, музеи и библиотеки.

– Какое пространство все это занимает? – Айдахо черкнул по карте костяшками пальцев. – Одну десятую площади?

– Даже меньше.

Айдахо в задумчивости склонился над картой.

– Есть ли еще какая-нибудь цель у этого города, господин?

– Все они подчинены лицезрению моей персоны.