Бог, которого люблю

Может, Бог даст ему возможность выехать из Израиля, думал я. По его словам, христианам не очень–то уютно в этой стране. Да и неспокойно там.

Когда однажды во время ливанской войны позвонил ему, услышал возгласы его детей: «Летит! Летит! Ракета летит! Прямо на нас!».

– Позвони мне позже, – прервал разговор Саша. – Сейчас бежим в бомбоубежище…

Иногда размышлял: «Заканчиваю вторую часть книги, вместе с первой будет новая книга. Раздам её, продавать не буду, но, если же вдруг какой-то издатель предложит гонорар, тогда эти деньги помогут построить церковь, и Саша будет в ней пастором».

Как раз в это время слышал по христианскому радио, как одна фирма за умеренную цену предлагала свои услуги в строительстве небольших церквей для христианских конфессий. Я загорелся этой идеей, сказал об этом Саше, его это тоже очень заинтересовало.

В реальности же произошло событие, которое сделало невозможным закончить книгу, поставить точку…

…Саша благополучно переехал в Ирландию со всей семьёй. Почти каждый день я звонил ему, интересовался, как устроились, как им нравится в новой стране.

И вот однажды, как всегда набрал номер его телефона. Кто-то взял трубку, и молчал.

– Алё! Алё! – несколько раз повторил я.

Вдруг услышал совершенно изменившийся Сашин голос:

– Я в госпитале. Очень плохо себя чувствую.

– А что с тобой? – спросил его.

– У меня отнялась левая рука и трудно говорить.

– А что врачи находят?

– Они пока ничего не говорят, – ответил Саша.

Поняв, что ему не до меня, не стал докучать вопросами. Сказал, что позвоню позже.

Смог дозвониться до него лишь через день. Он сказал, что его перевели в другой госпиталь, где ему сделают снимок головы.

В следующий раз удалось поговорить с ним лишь после операции.

Он сказал, что чувствует себя хорошо и что через четыре дня врачи дадут ответ: злокачественная была опухоль или нет.

Неожиданное заболевание Саши не выходило у меня из головы. Не может этого быть, чтобы опухоль оказалась злокачественной. Этого просто не может быть, убеждал я себя.

С утра в тот день, когда врачи должны были дать ответ, много раз звонил Саше, никто не поднимал трубку. Наконец, после обеда дозвонился.

Я не спросил впрямую про опухоль, спросил просто, как дела.

– Всё хорошо, – ответил Саша.

По его тону невозможно было понять, знает ли он результаты анализа или нет.

– Ну, а что врачи сказали, что дальше делать? – начал я как бы с другого конца, чувствуя, что не могу задать вопрос, который мучил меня все эти дни.

– Врачи сказали, надо пройти курс химиотерапии, – ответил Саша. – Вообще, они больше говорили с Илянкой, но я понял, что анализ плохой.

После разговора с Сашей, сразу же позвонил его жене Иляне. Сквозь слёзы она сказала, что по существу операцию ему не делали, удалить опухоль невозможно. Даже если провести курс химиотерапии, он проживёт не больше девяти месяцев. Если же ничего не делать, врачи говорят, ему осталось жить всего четыре месяца…

Следующие несколько дней я был в шоке.

Было ощущение, что моя вера пошатнулась, ощущение тупика, из которого нет выхода. Ведь я всё время старался писать правду о том, что происходит, что делает Бог. Но как об этом можно написать? Никто этого не поймёт. Да и я сам этого не понимаю. Саше всего сорок четыре года. У него шестеро детей. Почему же Господь допустил это? Если я знаю кого–то из людей, кто любит Господа, так это он. Какие слова он находил, чтобы выразить свою любовь. Их нельзя придумать, запомнить, повторить, – они принадлежали только ему.

Впервые, с тех пор, как уверовал, физически ощутил какую-то инородную примесь, тихо-тихо растекавшуюся внутри себя.

Последнее время мы много говорили с Сашей о жизни и смерти. Однажды сказал ему, наверное, нет такой семьи, в которой смерть не забрала бы кого-то в молодом возрасте.

– Да, – подтвердил он, – взять хотя бы мою семью. Мать и тётка попали под машины. Маме было всего сорок два года. Брат Иляны повесился… Потому и важно, чтоб каждый знал Спасителя лично, родился бы от Его Духа. Ведь жизнь может оборваться в любой момент. И если человек не знал Его, не имел в себе Его Духа, у него и надежды на спасение нет.

– А скажи мне, – спросил я его, – как бы ты объяснил коротко, почему ни Будда, ни Магомет, ни кто другой, а именно Христос есть Спаситель.