Бог, которого люблю

Я считал свои удачи. Нашел для отца легкую, хорошо оплачиваемую надомную работу. Записал сестру на автомобиль «Жигули», этим немного рассчитался с ней. Перешел на следующий курс института. По знакомству положил мать в больницу (у нее болели руки). Никто не мог этого сделать, а я сумел. Решил заплатить Юрию Вадимовичу две тысячи за то, что он устроил матери приём в отдел помилования, хотя сестра и не договаривалась с ним об этом.

Ни перед кем, кто помог мне, не хотел оставаться в долгу.

Эти удачи в трудные минуты успокаивали меня, как нумизмата монеты его коллекции.

К Ольге я приходил каждые два-три дня. Она не знала ни моего адреса, ни номера телефона, ни даже фамилии. Я не знакомил ее с друзьями. У меня был план – однажды просто исчезнуть. Однако моя анонимность была неожиданно раскрыта.

Как-то раз позвонил матери, она сказала, что меня разыскивает какой-то Алексеев. Сердце у меня екнуло: «Алексеев, конечно, тот самый, все-таки смог освободиться».

– Он говорит, что знает тебя по учебе, – продолжала мать. – И оставил номер телефона. Позвони ему.

Мы много выпили с ним в тот день. Вспоминали капитана Пиксина, клуб, замполита. Затем мне понадобилось выйти на полчаса. За это время Ольга и узнала у него мою фамилию, отчество, а на следующий день, через справочную, адрес и номер телефона.

Я тоже кое-что узнал о ней. Она одна растила сына Олежку. Ему было полтора года, он воспитывался в загородном детском саду. Раз в месяц привозила его домой.

Однажды Ольга решила навестить его, уговорила и меня поехать вместе с ней. Перед глазами навсегда остался момент первой встречи с Олежкой…

Воспитательница выводит за руку маленького крепыша. Он ещё с трудом идёт. Как бы помогая себе, он поднимает правое плечо и, слегка согнув в локте ручку, неуверенно шагает нам навстречу.

Однако эта встреча оставила меня равнодушным, я воспринимал его как нечто мешающее. Ольге я тоже уделял мало внимания, за первые три года нашего знакомства мы всего раза два-три были в кино.

Что я мог поделать? Длинноногие красавицы возникали в моем воображении, стоило лишь сомкнуть веки. Особенно цветистыми эти видения были весной и летом. Но тем не менее мы с Ольгой не расходились. Постепенно, правда, очень медленно, происходило сближение. Сначала, благодаря случаю, Ольга познакомилась с моей матерью, затем с сестрой, потом я стал жить у нее.

Когда Олежке было около четырех лет, Ольга забрала его из загородного детского сада и определила в пятидневный детский сад, который находился рядом с домом.

Хотя с полутора лет, когда он стал что-то соображать, Олежка видел только меня, я был против того, чтобы он называл меня папой. Почему-то я был уверен, что Ольга мне не пара, и мы обязательно разойдемся. А раз так, зачем же ребенку называть меня отцом? Ведь если я все равно уйду, то мне придется уйти и от сына.

Однажды в пятницу вечером позвонила Ольга и попросила забрать Олежку из детского сада, она была занята и не могла этого сделать. Я пошел за ним.

Когда Олег меня увидел, он сразу стал всем мальчишкам, оказавшимся рядом, повторять, указывая на меня:

– Папа, папа мой, мой папа пришел!

Наверное, именно в этот момент и усыновил его в своем сердце. Взял его за руку и повел домой. С того дня Олежка стал называть меня папой, а я уже не возражал.

Примерно в это же время (шел 1979 год) Володя познакомил меня с Ириной. Это была очень интересная женщина, еврейка, мечтала уехать в Америку. Познакомилась с ней и моя сестра. Они сблизились. Сестра была очарована ее энергией, аккуратностью, всем образом жизни. Она сказала мне, что Ирина видит во мне человека, на которого можно положиться.

Я понимал, что появилась реальная возможность уехать в Штаты. Мечта, посеянная в моей душе почти тридцать лет назад, казалось, становится явью. Удача вроде бы сама шла мне в руки. Я легко мог начать новую жизнь, уехать в страну, о которой мечтал с детства, да еще не один, а с умной, энергичной женщиной. Ирина открыто говорила мне:

– Поедем, свернем там пару гор.

Почти год она ждала моего ответа, но сделать решительный шаг я так и не смог. Червь сомнения и неуверенности съедал меня. «А что я там буду делать, я же ничего не умею, а мне уже тридцать два. Да и как смогу оставить Ольгу с Олежкой?»

Подсознательно, ощущал, что есть во мне какая-то сила, которая не позволит сделать этого. Я как бы оказался не хозяин сам себе. Это не только раздражало, но и много раз было причиной скандалов с Ольгой. Как правило, все скандалы происходили в праздничные дни или в дни рождений. Стоило нам немного выпить, как мы начинали выяснять отношения. Ольга укоряла меня в отлучках, в том, что я уделяю ей очень мало времени. Сначала я отшучивался, потом начал говорить ей, что вытащил ее из грязи, что, если бы не я, они с мальчиком пропали бы. Все это кончалось скверно. Наутро раскаяние с моей и с ее стороны и мое убеждение, что эти два человечка меня любят, и без меня им будет плохо, еще больше привязывало меня к Ольге.