Бог, которого люблю

Мы не виделись почти два года. За те сорок минут, что оставались до их отлёта, невозможно было рассказать о событиях, которые произошли за это время. Да, видно, и настроения не было. Тот оптимизм, которым горели наши глаза, когда собирались уезжать из Союза и подбадривали себя, что будем помогать друг другу там, в Америке, – приугас. И они, и я успели понять, жить на Западе не просто.

Итак, путь моих друзей лежал на Север, к Великим озёрам. Объявили посадку. Пришла пора прощаться.

Конечно, заверил их, что могут рассчитывать на меня, если надумают переехать в Нью-Йорк.

Когда возвращался домой в Бруклин, было уже темно. Огни тысяч машин бесконечной лентой высвечивали дорогу. Где-то далеко справа виднелись небоскрёбы Манхеттена, слева темнел океан. Я выключил радио. Посреди медленно плывущего вместе со мной потока огней погрузился в себя.

Рита с Вадимчиком не выходили из головы. Вот они и в Америке, а что дальше? Сейчас они летят неизвестно к кому. Будет ли Рита работать? Ведь в Союзе она уже много лет нигде не работала, занималась только собой. А Вадим? Он совсем не знает языка, да и профессии никакой нет, а ему через пару месяцев уже сорок девять. Там, в России, их доход был раз в двадцать больше, чем у средней семьи. А здесь-то всё наоборот. Как они выдержат такой перепад?..

– Америка – это самый настоящий работный дом, – вот уже в который раз за последнее время заявлял Григорий.

Вероятно, эйфория после покупки хлебной дороги у него прошла. Наступили трудовые американские будни с оплатой рента за квартиру, счетов за электричество, воду, страховку, бесконечный ремонт машины… А может быть, по природе своей был он не стайер, а спринтер и долго одно и то же делать не мог?

В общем, он сорвался. Запил и перестал выходить на работу.

Увидев его пьяным, сразу же вспомнил, как однажды, когда мы ещё жили вместе, он признался мне:

– Если выпью стакан водки, я уже не Гриша Еремеев.

Совершенно в бессознательном состоянии он лежал в постели. Вокруг – в постели и на паркетном полу валялись десятки окурков, простыни, и пол были прожжены во многих местах. Удивительно, как он не сгорел. Впрочем, он не мог сгореть: простыни под ним были мокрыми.

Попробовал растормошить его. Едва он приоткрыл глаза и попытался что-то сказать, я увидел, что он опять без зубов, вставные челюсти куда-то исчезли. До меня с трудом дошло, что он пытался сказать. Жалобно, как-то по-детски хныкая, умолял принести ему пива.

«Что же будет, если хозяин дома зайдёт, увидит его в таком состоянии, увидит прожжённый паркет?» – подумал я, и ощутил ненависть к нему. С каким бы удовольствием дал ему выпить, сколько он хочет, посадил бы в машину и отвёз далеко, далеко, в другой штат, чтоб даже дороги обратно не нашёл.

Затем подумал, откуда же у меня взялись такие коварные мысли? Ведь я должен поступать по-христиански, как можно скорее помочь ему выйти из этого состояния, чтобы он начал работать. Ни в коем случае нельзя давать ему алкоголь: это только затянет его ещё больше.

Вернулся домой. Какое-то время, под впечатлением увиденного, ходил по квартире из угла в угол. Вдруг, глянув в окно, заметил на улице какого-то человека, он очень странно себя вёл. Подходил ко всем прохожим и, вроде бы что-то просил. Некоторые, не обращая на него внимания, проходили мимо, другие – просто шарахались в сторону. Я скорее догадался, нежели узнал, что это был Григорий. Изменилась его походка, на нём была куртка, которую прежде никогда не видел, и всё было расстегнуто.

И это был тот Гриша, который показывал мне фотографии, где он в клетке с тиграми. Тот Гриша, который вырвал телефонную трубку у моей сестры, когда она разговаривала с человеком, продавшим ей неисправный компьютер, и пригрозил ему тоном, от которого и мне стало не по себе: «Если не вернёшь деньги, сейчас приеду, отрежу тебе уши и при тебе съем».

Спустя несколько дней, когда он пришёл в себя и стал работать, в его голосе опять появились наглые нотки. Я подошёл к нему и спросил:

– Как ты можешь теперь в глаза всем смотреть? Я бы, просто съехал отсюда.

– А что особенного произошло? – ответил он. – Ты чего-то преувеличиваешь.

В эти дни навязчивые мысли подолгу не давали мне заснуть: «Вот я поступил по Духу, взял Григория к себе, и что из этого вышло? Неужели Володя был прав, когда предупреждал – не бери его, получишь страшную головную боль?»

Вроде бы, если я теперь и делаю что-то доброе, то, как учит Евангелие, искренне ничего не ожидая в ответ. Как, например, с Сергеем. Он попросил помочь с жильём, я помог. И тут же к нему приехали братья. Может, в моем стремлении помогать всем, кто обращается ко мне, что-то не так? Может, пора прекратить это делать? Ведь в результате эти братья «спортсмены» нависли надо мной зловещей тучей, которая своей тяжестью подавляет, проникает в душу, и, кажется, никогда и никуда не исчезнет.

Это состояние надо пережить. С одной стороны, знаешь по опыту, по Духу – Господь обязательно протянет руку помощи, с другой же стороны, всё кажется таким несправедливым, что терпеть уже нет мочи. А Господь всё медлит и медлит.