Бог, которого люблю

В этот момент, начинаешь понимать, насколько ты грешен. Ведь у тебя есть свобода, крыша над головой, еда, а ты всё чего-то волнуешься, анализируешь, переживаешь, и ничего с собой поделать не можешь. Ведёшь себя так, будто и не веришь, что Господь вникает во все твои дела, и в Своё время всё решит.

Приближалось Рождество. Торговля свитерами была в самом разгаре, и днём для тех мыслей, которые мучили меня перед сном, не оставалось ни времени, ни места – надо было работать.

Домой же старался приходить как можно позже, чтоб не видеть моих соседей. Иногда мы с Игорем садились в машину и просто ездили по улицам.

– Крисмас, – часто повторял Володя, – это время, когда в Америке можно продать даже жареный гвоздь.

После Союза, где нашу торговлю назвали бы спекуляцией, и где всё приходилось делать тайком и с оглядкой, в Америке была полная свобода. Продавай кому хочешь, сколько хочешь и что хочешь. За два года, что мы с Володей торговали свитерами, никто ни разу не потребовал предъявить документы, или больше здесь не появляться, если не поделимся…

Братья съехали, точнее – исчезли на «английский» манер, даже не попрощавшись.

Видно, деньги у них кончились, и они рассудили довольно просто: попробовать, как и планировали, «наехать» на кого-нибудь на Брайтоне. Получится – хорошо, если нет – есть запасной вариант: тут же улететь в Россию. Они зашли в несколько ресторанов и магазинов, объявили хозяевам, что они, мол, теперь должны платить им. Те, конечно же, сразу обратились к местным авторитетам.

Может, кто-то видел братьев с Гришей или даже знал, что они живут с ним в одном доме, может, появившийся у Татьяны ухажер, который жил на Брайтоне и которого однажды избил один из братьев, но так или иначе, кто-то помог местным вычислить, где живут заезжие гастролёры из Москвы.

И вот происходит такое, чего и предположить не мог, когда полгода жил один тихонечко во всём доме, читал Библию и приводил в порядок записи. Гриша объявляет, что сегодня вечером должен приехать какой-то Пиня со своей бригадой, чтобы разобраться с братьями.

«Ведь у них может быть оружие, – сразу же подумал я. – И у Бориса есть пистолет. Но что же делать? Не идти же заявлять в полицию».

Оставалось только молиться и ждать, чем всё кончится. Мысль о том, что может случиться крупная заварушка, и дело дойдёт до полиции, – не давала покоя. Если это произойдёт, хозяин может попросить меня съехать. Но вторую такую квартиру, за которую не надо платить, я никогда не найду. А ведь вот-вот должны получить разрешение на въезд в Америку Ольга с Олежкой…

Наступил вечер. Очевидно, ни спортсменов, ни Бориса дома не было. Иначе кто-нибудь из них непременно зашёл бы ко мне.

Часов в одиннадцать, с мыслью, что тревога оказалась ложной, и никто уже не приедет, я решил лечь спать. Почти засыпал, когда сквозь дремоту услышал автомобильный сигнал… с музыкой. В Союзе такие сигналы обожали все автолюбители с Кавказа. «Вот и Пиня объявился!» – сообразил я. В комнате было темно, я раздвинул жалюзи и увидел «Мерседес» с зажжёнными фарами.

Вбежал возбуждённый Григорий.

– Дело серьёзное, – сказал он. – Они дали пять минут, чтобы кто-то вышел с ними поговорить. Я сказал, что никого нет дома, они не поверили. Я видел у них автомат.

Минут через двадцать я опять выглянул в окно. «Мерседеса» уже не было.

Братья в эту ночь так и не появились. Очевидно, воспользовались «запасным» вариантом, и уже летели в Россию…

Давно не помнил, чтобы у меня было такое прекрасное настроение. Ощущал себя, будто сдал труднейшую сессию, которую и не надеялся сдать с первого раза.

Братья, действительно уехали! Борис не появлялся в доме вот уже несколько дней! Никто не стучал в мою дверь, не звонил по моему телефону, не заглядывал в холодильник.

К тому же успешно закончился сезон торговли свитерами, все, кому дал кредиты, почти сразу же после Нового года оплатили их.

Приближался день моего рождения. За несколько дней до него Игорь озадачил меня деловым предложением:

– Там, в пекарне, из которой мы с Гришей берём хлеб, продаётся небольшой маршрут, – сказал он. – Доход, конечно, невелик, но цена чисто символическая, всего – тысячу долларов. Причём, они не просят деньги сразу. Каждый раз, когда ты будешь брать хлеб, они будут прибавлять к твоему счёту по тридцать долларов.

Почему не попробовать, – подумал я. Сезон торговли свитерами окончился, машина есть, делать вроде бы нечего. Попробую. Не получится, всегда могу отказаться.

– Только долго не раздумывай, – советовал Игорь. – Им срочно нужен человек, и они могут найти кого-то другого.

В тот же день я позвонил в пекарню.

– Приезжай завтра утром, посмотришь маршрут, сказал хозяин. Если тебя всё устроит, пятнадцатого можешь выходить на работу.