Бог мелких пакостей

Воронков был занят еще долго. Пока приехали судебно-медицинские эксперты, пока они там все сфотографировали, сняли отпечатки пальцев, прошло два с половиной часа. Все это время мы сидели на лавке и покорно ждали Воронкова. Он спустился злой и уставший. И опять, будто не заметив, пошел мимо нас к машине.

– Сергей Петрович! – крикнула я ему вдогонку. – А вы что, с нами разговаривать не будете?

Он повернулся к нам лицом.

– А зачем мне с вами разговаривать? Лишняя трата времени. Я и так знаю, как вы трупы находите. Схема одна и та же. Пошли в гости, а перед вашим приходом, как по заказу, хозяина отправили на тот свет. Так было?

Ответить было нечего, я потупила глаза, рассматривая свои туфли, которые неизвестно где умудрилась запачкать в грязи, хотя дождя уже не было дня два и луж, соответственно, тоже. Алина обиженно пыхтела рядом. Воронков все в точности угадал: мы пришли, а душа Красина с чьей-то помощью уже отправилась в мир иной.

Приняв наше молчание за знак согласия, Сергей Петрович продолжил:

– Я так и думал. Поэтому показания мне ваши ни к чему. Пальчики Клюквиной и Блиновой у нас имеются. – Чтобы побольнее обидеть, он отозвался о нас так, будто никто не знает, кто здесь Клюквина и Блинова, то есть как о третьих лицах. Под конец, глядя на наши угрюмые лица, он все же слегка подобрел. – Ладно, если у вас есть что сообщить, говорите.

– Есть, Сергей Петрович, есть что сообщить. – Алина подскочила с лавки и бросилась к Воронкову.

Я схватилась за голову – сейчас начнется.

– Сергей Петрович, миленький, уделите нам капельку вашего драгоценного времени, – вдруг запела Алина. – Сил больше нет терпеть, хочется покаяться.

– Что сделать? Вы шутите? – испугался Воронков.

– Какой там! Мне сейчас не до шуток. Так как? Есть у вас минуточка меня выслушать?

– Так это вы?…

– Что вы! Боже упаси! Не сами… но… Выслушайте, – взмолилась Алина.

Он перевел взгляд на меня. Я пожала плечами, мол, если женщина просит, выслушайте.

– Ладно, говорите. Что значит – не сами? И что вообще это значит?

– Сергей Петрович, только не здесь. Место проходное, людное. Здесь нам не дадут спокойно поговорить.

– Хорошо, – согласился Воронков. Часовая стрелка приближалась к цифре семь. Люди возвращались с работы, и мимо нас действительно постоянно кто-то пробегал. – Предлагаю поехать ко мне в управление.

– Нет, только не к вам. Поедем лучше, – Алина набрала полные легкие воздуха и с выдохом сказала: – На вокзал. Поедем на вокзал.

Воронков опешил. Он без слов посмотрел на меня. Я опять пожала плечами.

– А что… там людей меньше, чем здесь?

– Я вам все объясню, – пообещала Алина.

Воронков сел к нам в машину, и мы двинулись на вокзал. По дороге он пытался разговорить Алину, но та упорно молчала, крепко вцепившись в руль. С миной полного безразличия на лице помалкивала и я: меня за язык никто не дергал. Где-то в глубине души я злорадствовала, мне хотелось посмотреть на выражение лица Воронкова, когда Алина вывалит на него всю ерунду с африканским божком, мором мышей в лаборатории Вадима и сломанной ногой Клары Федосеевны.

Припарковав машину на стоянке, Алина потащила нас к ячейкам автоматической камеры хранения. Она торопилась предъявить Воронкову истинного преступника, который, по ее мнению, и являлся началом всех несчастий не только Красиных, но и ее личных.

Алина достала из сумки шпаргалку и, пробежав вдоль ряда ячеек, остановилась как вкопанная перед дверцей ячейки под номером сто девять.

– Здесь, – выдохнула она. – Здесь он.

– Кто? – осторожно спросил Воронков.

– Тот, кто реализует мои грешные мысли. Бог африканского племени камба, – торжественно произнесла Алина.

Воронков откашлялся, чинно вытер платком пот со лба, почесал затылок, затем сказал:

– Не понял.

– Понимаете, – затарахтела Алина и со скоростью сто двадцать слов в минуту выложила все о ритуальной статуэтке, начиная с того момента, когда она, Алина, украла ее в маленькой африканской деревушке, и заканчивая тем днем, когда у нее вырвались эти слова: «Чтобы они все сгинули», имея в виду хозяев магазина «Бон вояж». Покаявшись перед Воронковым во всех своих грехах, Алина закончила исповедь словами: – И вот теперь идет планомерный отстрел всех Красиных. Не послушалась я Господа нашего, грех на мне. Не зря же он говорил: «Не убий, не укради, не возжелай…». Как вы думаете, Сергей Петрович, есть ли мне прощение?

– Откройте, – перебил Алину Воронков и взглядом указал на дверцу ячейки.

Алина тут же бросилась крутить колесики кодового замка. Замок почему-то не открывался. Она возобновила попытку – тщетно. Алину лихорадило, ее руки тряслись, но она снова и снова набирала шифр. Наконец она не выдержала и выкрикнула:

– Черт тебя возьми! Ты когда-нибудь откроешься?

В завершении она треснула кулаком по дверце – замок не открылся.

– А ты правильно набираешь шифр? – поинтересовалась я. Когда мы запихивали в ячейку статуэтку, я возложила почетную обязанность быть хранителем кода на Алину. Очевидно, зря, Алина его забыла. Или перепутала.

В ответ на мои слова Алина возмутилась: