Бог не играет в кости

Женщина поморщилась, и Валерия ее хорошо понимала — никто не хочет взваливать себе на плечи потенциальный «висяк».

Валерия попрощалась и вышла. Она чувствовала себя если не обманутой, то, по крайней мере, разочарованной. Перед визитом в Следственный комитет у нее еще теплилась надежда, что майор сможет отнестись к делу неформально и найти какие-то зацепки, но сейчас свет в конце тоннеля померк. Увы, она слишком идеализировала органы правопорядка. Но оказалось, что для них проще все списать на самоубийство и закрыть дело, чем искать мотивы, собирать информацию, проводить дорогостоящие экспертизы, и все это без гарантии на успех.

Задумавшись, Валерия не заметила, как прошла на целый квартал дальше того места, где припарковала соседского «жука». Она вернулась и села в машину. Куда теперь? Она чувствовала себя одинокой и беспомощной. Хватит ли у нее сил в одиночку распутать это дело? Но бросить его она тоже не могла.

Валерия шмыгнула носом, отгоняя набегавшие на глаза слезы, и взялась за телефон.

Адвокат Могилевский поджидал ее возле дома Давида. Почему-то Валерия сразу решила, что этот невысокий, плотный человек в очках и сером костюме, выглядывавшем из-под распахнутого пальто, именно тот, кто ей нужен. Водрузив большой портфель из крокодиловой кожи на капот черного BMW, он недовольно поглядывал по сторонам.

Уже по первым словам адвоката Валерия поставила на нем клеймо — самовлюбленный и мелочный зануда. Вместо ответного приветствия, он демонстративно задрал манжет и взглянул на дорогие часы, хотя после назначенного времени прошло всего четыре минуты. Затем последовала отповедь:

— Если вы не цените чужое время, то, я надеюсь, хотя бы проявите уважение к чужой собственности и наследникам покойного. Несмотря на то, что семья господина Алонсо выказала по отношению к вам большую щедрость и позволила забрать все, что посчитаете нужным, я полагаю своим долгом напомнить вам следующее. А — вы не являетесь наследницей господина Алонса. Б…

Валерия молча прошла в подъезд. Адвокат поспешил за ней следом, продолжая бубнить.

— Что именно вы собираетесь взять? — набросился на нее Могилевский, ревниво косясь на сумку в руках Валерии, едва они перешагнули порог квартиры Давида.

— Свои вещи.

— Но как я узнаю, что данная вещь принадлежит вам?

— Это ваши проблемы, — пожала плечами Валерия, подходя к шкафу. — Дайте мне полчаса.

Валерия побросала в большую дорожную сумку свою одежду. В основном это были вечерние платья — так уж получалось, что на светские мероприятия они отправлялись из квартиры Давида, именно поэтому все нарядные туалеты хранились в его шкафу. За платьями в сумку отправились и туфли на шпильках, подаренные Давидом и надеваемые исключительно по его просьбе. Все время, пока Валерия копалась в шкафу, адвокат ревниво следил за ней. Шкатулка с драгоценностями, вынутая Валерий из ящика трюмо, вызвала у него настоящий припадок. Словно коршун, он ринулся к ней и трясущимися руками выхватил шкатулку:

— Не трогайте! Оставьте! Я должен составить опись и согласовать ее с наследниками господина Алонсо. Что если эти вещи принадлежали господину Давиду? — заволновался адвокат.

Он отодвинул шкатулку подальше от Валерии и принялся лихорадочно тыкать толстыми пальцами в экран телефона. Валерия, невзирая на убийственные взгляды адвоката, подошла к шкатулке и открыла ее.

— Вы думаете, это принадлежало господину Давиду? — с иронией в голосе спросила она, демонстрируя Могилевскому яркое ожерелье из муранского стекла. — Или этот браслет с цветочным орнаментом?

— Не знаю, не сбивайте меня, — буркнул адвокат и, отойдя в сторону, как будто бы она могла подслушать, уже совсем другим тоном — деловым, четким и исключительно вежливым, заговорил в трубку по-английски.

Валерия неторопливо перебирала вещи в шкатулке. Да, это были подарки Давида. Он часто преподносил ей украшения, однако по-настоящему дорогих вещей здесь почти не было. Разве что кольцо с изумрудом, да аляповатое колье из белого золота, которые Валерия не любила и надевала исключительно по просьбе друга. Их она отложила отдельно — для наследников господина Давида.

Вновь взяла в руки ожерелье из муранского стекла, и украшение радостно отозвалось на прикосновение хозяйки, заиграло множеством красок, весело рассыпалось янтарными искрами, но, словно почувствовав печаль хозяйки, сменило ликующее мерцание на деликатные шелковистые переливы всевозможных оттенков черного. На глаза Валерии опять навернулись слезы. Это ожерелье они купили в Венеции.

Весной, после последнего матча Лиги Европы, на который Давид взял Валерию с собой, они решили пару дней отдохнуть в Италии. Переехали из Милана в Венецию и целых два дня были заняты собой и красотами старого города. Бродили по улицам, ели в уютных полупустых ресторанчиках, заглядывали в маленькие церквушки, не удостоившиеся упоминания в путеводителе. И были очень счастливы.