Бог с нами, братья!

Особо ценный груз

Открылись обе двери кабины автобуса. Вышли двое. Одного тут же завалил Красный. А нечего автомат двумя руками держать, когда сдаёшься. Второй — водитель, тут же упал лицом вниз и протянул руки впереди себя. Из-под горящего грузовика начали выковыривать оставшихся в живых и раненых.

Первыми к автобусу подбежали два спеца. Рванули на себя дверь в салон. На пороге перед ступеньками, в чёрной парандже стояла женщина с автоматом Калашникова. Кто-то крикнул:

— Назад!

Короткая очередь. Первого спеца отбросило на дорогу. Было видно, как он падает, отброшенный убийственной силой выстрелов «калаша». Так он и лежал с винтовкой в вытянутых руках. Одиночный, практически беззвучный выстрел. Черная голова в парандже резко дёрнулась, пальцы разжались, выпуская автомат, и женское тело, сложившись, покатилось со ступеней.

Крик, визг и истеричные рыдания заглушили все звуки закончившегося боя. В автобусе оказались две женщины, не считая убитой, и шестеро детей возрастом от трёх до четырнадцати лет. Не было нужды гадать, чтобы предположить, что это был чей-то гарем. И видно, не простой.

Минут через двадцать пошли доклады. Потерь, Слава Богу, нет. Раненых четверо. Двое средние, двое тяжёлые. Пленных «духов» шесть, шесть детей и две женщины. Раненых «духов» пять и двухсотых двадцать четыре. Спецы рванули в кузов грузовика выяснить, что за груз, но быстро оттуда ушли. Не то, что ожидали. Оказалось, весь груз — медикаменты и медицинское оборудование для полевых госпиталей американского производства. Долго переписывали содержимое ящиков и фотографировали.

В автобусе, по-прежнему, выли женщины и дети. Мы с капитаном вошли в автобус и тут произошло неожиданное. Спец очень бегло начал разговаривать, задавать вопросы пленникам на их языке. В основном отмалчивались, но было видно, что главное, что было нужно спецу, он узнал.

— Ну, ты брат даёшь! — не удержался я, хлопая его по плечу.

— Честно говоря, большие надежды были на груз в машине, — расстроено сказал спец.

— А мне показалось, что то, за чем мы охотились — в автобусе, — предположил я, надеясь на откровенность.

Но спец, улыбнувшись, промолчал и пошел к своему раненому другу. Конечно, бронежилет от автомата не защитил, но без него всё могло быть гораздо хуже. Раненый спец упорно не выпускал из рук снайперскую винтовку, чем мешал санитару выполнять свою работу.

— Санёк, отдай! — просил у него командир «вымпелов».

— Нет. Допуск только у нас, — хрипел и свистел пробитым лёгким старлей.

Передали на базу информацию. Эвакуацию обещали не задерживать, к тому же, по данным разведки, в нашу сторону движется колонна моджахедов, видно на помощь своим.

Тем временем, в кузове грузовика во всю командовал Боцман. Он с бойцом переворачивал ящики, разглядывая этикетки. Тормошил их, прислушивался, а некоторые даже нюхал. У бойца по английскому пятёрка в школе была. Как мог, переводил. Какие-то ящики спускали с кузова на землю, какие-то отодвигали в сторону.

— Боцман след взял. Спирт ищет! — хохотнул кто-то из бойцов.

Мимо проходил наш «доморощенный душман» — Звон. Чалма в ходе боя слетела и, кудрявые белёсые волосы, слипшиеся от крови, торчали во все стороны. Остановил его, притянул к себе. Волосы, лицо, халат до пояса и кисти рук были у парня в ещё не засохшей крови. Даже в кроссовке чвякало, выталкивая при ходьбе через дырочки шнурков грязно-красные пузыри.

— Ты что тут бродишь, Звон? Ты же ранен! Марш на перевязку! — неожиданно для себя, закричал я, ощупывая парня.

Что-то необъяснимое было в его нездоровом взгляде ещё по-детски наивных глаз. Есть такое выражение: «…смотрел мимо…». Парень озирался по сторонам, вытягивал шею, словно кого-то искал. Потом, невнятно что-то бормоча, начал судорожно разматывать слипшуюся на талии тряпку и сдирать с себя, пропитанный кровью халат.

— Никак нет, тыщ командир. Не моя кровь, — замотав головой и отводя взгляд в сторону, промычал Звон, выдирая из своих кудрей сгустки запёкшейся крови.

— А откуда у тебя это? Раненого нёс? — продолжал спрашивать я бойца, рассматривая окровавленного с ног до головы Звонарёва.

— Не… это мы с Боцманом…«духов» резали… Мне здоровый попался, гад. Еле завалил, кабана. Вон, за плечо укусил, гнида. Разрешите идти, тыщ командир? Меня Боцман ждёт, ругаться будет, — спросил меня девятнадцатилетний мальчишка, пряча окровавленные руки, с запёкшейся под ногтями чужой кровью, за спину.

«Иди, Вова… Иди… «сказал я, поглаживая парня по укушенному плечу.

Звон быстро пошёл в сторону ворочающего ящики Боцмана, на ходу хлюпая правым кроссовком. Вот откуда у парня такие бешенные глаза. Кровушки насмотрелся и надышался. После этой резни его неделю ещё трясло. Боцман с Верочкой в санчасти отпаивали его чем-то. Старались парня поберечь. А там другое задание. Движуха, так сказать! Так и выздоровел.