Бог Света

— Во-вторых, — продолжал я твердо. — Там будет мало света. Поэтому надо держаться рядышком и обоим взять фонарики.

Ее глаза вспыхнули:

— О’кей. Фонарики? Готово!

— …И следи за ведущими винтами.

Она вытерла глаза и поправила маску.

— Все в порядке. Ныряем!

И мы погрузились.

Она двигалась, как я ей советовал. Поверхностный слой воды был приятно теплым; на два метра вглубь вода посвежела; на пять — была еще приятной и холодной. На восьми метрах мы оставили раскачивающуюся лестницу и поплыли. «Тенсквер» двигался вперед, а мы двигались в обратном направлении, дотрагиваясь до желтого корпуса с интервалом в десять секунд.

Корпус оставался там, где ему и надлежало находиться, а мы мчались, точно два темных снаряда. Периодически я освещал фонариком ее лягушачьи ноги и фонтаны воздушных пузырей. Скорость была прекрасная; я плыл, как обычно, но не позволял ей отставать.

Под нами была темнота Необъятности. Бездна венерианского океана, где вечность может случайно обратить в прах все, что осталось от безымянного рыбного сообщества. Я крутанул головой в сторону и снопиком света высветил дно судна: все говорило, что мы прошли примерно три четверти пути. Я ускорил движение. Она повернулась, свет упал на ее маску. Я не мог понять, улыбалась она или нет. Возможно. Она подняла пальцы знаком «V» — победа — и резко увеличила скорость. Я понял, что это было для нее как скачки, в которых надо победить.

Я вел себя спокойно, а если бы и стал кривляться, это ничего бы не изменило. Я снова начал нагонять ее. Она оглянулась и еще ускорила движение, снова оглянулась. Я уверенно нагонял ее, пока не установил стабильную дистанцию в шесть метров. Тогда она выпустила вниз струю воздуха. Именно этого я и боялся. Мы находились на середине корпуса корабля, и ей не следовало стравливать воздух. Сильные выбросы сжатого воздуха легко могли реактивной силой подбросить ее вверх и ударить о корпус. Главное назначение этого приема — разорвать морские растения, опутывающие пловца, чтобы высвободиться, или же для борьбы с сильным течением. А она мчалась вперед, точно метеорит, и я чувствовал, что пот выступил у меня под маской. Выбросы окончились, а она все еще неслась вперед. Я рванулся за ней, не прибегая к компрессионным выбросам воздуха, но она все же значительно опьянела от избытка кислорода и, похоже, пошла на поверхность, увеличив разрыв.

Я еще ускорил движение и метр за метром начал сокращать расстояние. Я не мог бы поймать или опередить ее, до того как она дотронулась до корпуса. Затем вращающиеся магниты начали свое действие, и она закачалась. Чувствовалось сильное тяготение даже на таком расстоянии.

Я однажды попал под винты на «Дельфине» — рыбачьей лодке среднего класса. Но тогда винт был отключен вовремя, и все обошлось благополучно, только в вахтенном журнале было упомянуто, что я был пьян и ничего о том, что меня отстранили от вахты. Моя спутница наполовину сбавила скорость, но все же двигалась наперерез кормовому подъемнику. Я и сам почувствовал, как тащит винт, и замедлил движение.

Она тоже притормозила, но казалось, что уже слишком поздно. Трудно оценивать расстояние под водой, но все говорило за то, что я был прав. Она была на безопасном расстоянии от главного винта, но малый винт, расположенный восемью — десятью метрами далее, был уже реальной угрозой.

Она повернулась и медленно поплыла прочь. Я выпустил сжатый воздух, чтобы быть в двух метрах позади нее и в тридцати — от лопастей винта.

Мне вовремя удалось схватить ее за плечо. Плавает, как черт! Удар масками… Не сломались — и то хорошо. Ууф-ф, все самое страшное позади!

Мы освободились от притяжения винта, и я вдруг вспомнил почему-то о бренди.

* * *

Бесконечно качаясь в колыбели, я размеренно поплевывал в потолок. Бессонница, и снова заболело левое плечо. Пусть падает на меня дождь — он излечит мой ревматизм. Дьявольски глупо, что я сказал это, а сам дрожал и кутался в простыни.

Она: «Карл, я не могу сказать это».

Я: «Тогда назови это подкупом — тот вечер в Говино, мисс Луарих, а?

Она: «Совсем нет».

Я: «Хочешь еще бренди»?

Она: «Налей еще стаканчик».

Я (пью): «Все длилось только три месяца. Никаких денег? Много денег у обоих. Нет уверенности, были они счастливы или нет. Темное вино, хорошая рыбалка. Может быть, он провел много времени на берегу. Или, может быть, она провела мало времени у моря. Хорошая пловчиха. Тащила его всю дорогу до Лидо, массируя ему легкие. Молодые оба. Сильные оба. Богатые и непоседливы, как черти. Корфу, возможно, их более сблизил. Впрочем нет. Он захотел поехать в Канаду».

Она: «Поезжай хоть к черту!» Я: «Может быть, ты отправишься первой?» Она: «Нет».

Во всяком случае, она уехала. Тысяча чертей. Он упустил одно или двух чудовищ. Она же получила громадное наследство. Сегодня много молний. Дьявольски глупо. Да, я ненавижу тебя, Андерсон, с твоим стаканом новых зубов и ее новые глаза… Невозможно — трубка постоянно гаснет, не хочется вдыхать дым. Снова плевок!