Бог тебе судья

— Нет, это операционная для нужд общины, — ответил Коля. — Мы используем ее только для своих нужд.

— Например, для распиливания людей?

— И для этого тоже.

— Это звучит так, словно в этом помещении совершаются преступления.

— Метод доктора Слайэрс спасет вашего друга, поверьте мне, — ответил Коля. — Она делает это изо дня в день, и не только здесь, но и в больнице! Мне очень жаль, что так получилось. Но мы вынуждены защищаться в сложившейся ситуации.

— Если бы вы поговорили с нами, ничего бы не произошло, и Рождественский не умирал бы сейчас на операционном столе глубоко под землей. Черт, да он как будто уже в могиле!

— Он не умирает. Хотите чего-нибудь выпить? Джин? Водка?

— Нет, спасибо.

Хирургическая комната была закована в куб из плотной клеенки. Мы стояли с Николаем возле операционного стола, но снаружи. Источник света был только в операционной, остальные помещения этого, так сказать, дома были обесточены. На самом деле это был даже не дом, а огромная землянка, вырытая глубоко, облицованная металлом и находящаяся черт знает где.

Когда Николай догадался, что я не сплю, он испугался, что я закричу или начну атаковать, поэтому, зажал мне рот и быстро все объяснил. Это с трудом можно назвать объяснением, но хоть что-то.

— От какого источника тока работает оборудование? — спросил я у Николая.

— От батареи, которую мы заряжаем, — ответил он. — Но мы очень экономно используем ресурсы, даже несмотря на то что само электричество ничего не стоит для нас: мы его накапливаем на солнечных батареях, установленных на крышах домов. Вода также добывается из-под земли, из скважины, у нас полностью автономная система.

— Почему вы живете под землей? И где находится это место?

— Оно находится дальше, чем Шипаево, куда вы заявились, и это не наша обитель. Мы живем в деревне, но сейчас вынуждены прятаться.

— Почему?

— Я не могу ответить на этот вопрос. Возможно, чуть позже вам расскажут.

— Зачем вы это делаете? Зачем эти тайны? В чем проблема сразу сказать, почему вы прячетесь и зачем подстрелили Рождественского? Почему я здесь? Что с нами дальше будет? Почему вы не можете просто мне сказать, и все?! Я не понимаю!

— Потому что я всего не знаю, — ответил Николай.

— Но вы ведь можете сказать, почему напали на нас?

— У нас был приказ охранять границы любой ценой, — ответил Николай.

— Кого вы так боитесь?

— Я не могу ответить на этот вопрос, — терпеливо повторил Николай.

Операция тем временем продолжалась все в том же бесшумном режиме. Отсос булькал, инструменты звенели, аппаратура мерно попискивала.

— Они заканчивают, — сказал Николай.

И правда, врачи разом расчистили поверхность, отсос отключили. Та женщина, которая копошилась в ране, отошла, ее место заняла другая и начала сшивать рану.

Хирург сняла с головы фонарик, вышла из стерильного помещения и подошла к нам.

— Мое имя Кристина Слайэрс, — сказала она по-русски тихо. Ее речь показалась мне необычной. Это был не то чтобы выразительный акцент, но что-то такое, едва уловимое, невесомое отличало ее речь от моей или речи Николая. Судя по фамилии, она, скорее всего, американка, но даже идеально знающий русский язык американец никогда не будет говорить так чисто, с легким округлым налетом. — Я только что завершила операцию. Пуля извлечена, пострадали ткани сердца и перикард, но мне удалось все восстановить. С вашим товарищем все будет хорошо. Несколько дней он проведет здесь, а потом его можно будет перевезти в обычную больницу. Я понаблюдаю его до утра, а потом уйду, мои помощники продолжат наблюдение.

— Спасибо вам, — сказал я.

— Как я понимаю, у вас есть вопросы?

— По поводу операции?

— Нет, по поводу того, что вы здесь видели.

— Да.

— Тогда я буду готова на них ответить через полчаса. Мне нужно принять душ и переодеться. Потом поговорим.

Она развернулась и ушла. Так вот, значит, кто председатель этой подземной деревни: врач-хирург! Вдруг есть что-то общее между зомби-апокалипсисом и экспериментальной лабораторией, сокрытой в лесу? Где врачи-психи вскрывают людей, испытывая новые методики операций, а с погибшими поступают просто — закапывают в «слоеные» могилы.

В помещении вспыхнул свет, и я наконец огляделся.

Металлические стены, бетонный пол. Все выполнено добротно, не на скорую руку и явно профессионально. Интересно, насколько эта землянка большая?

На этот вопрос я смог ответить через несколько минут, когда Николай повел меня по коридорам в кабинет к Кристине.

Операционная комната, она же палата, находилась в аппендиксе длинного коридора, по обе стороны которого очень плотно друг к другу располагались двери, практически впритык. Коридор впереди сворачивал вправо, и, когда мы сделали поворот, перед глазами предстала большая круглая освещенная комната, в которой также было много дверей.

Посреди комнаты стояли диваны, кресла, на полу — пушистый ковер. Верхнего света в помещении не было, только торшеры и бра, но в достаточном количестве, чтобы было светло.

— Ждите здесь, Кристина вас позовет, — сказал Николай и ушел обратно.