Бог тебе судья

Я остался один ненадолго, вскоре из одной из дверей вышла Кристина и пригласила меня войти. Это был небольшой кабинет, в который вместились только шкаф, письменный стол да два кресла. На столе — пепельница и пачка сигарет.

— Я могу попросить Колю принести вам что-нибудь выпить, если хотите, — предложила Кристина. Хирургическую пижаму она сняла, на ней остались цветастый топик и джинсы. Ноги были босыми, не зря на полу лежал ковер.

— Мне ничего не нужно, — ответил я.

— Не возражаете, если я закурю? Традиция такая, после спасения жизни я гроблю свою.

Я ничего против не имел. Кристина чем-то щелкнула за шкафом, и раздался тихий размеренный гул.

«Вентиляция», — догадался я.

Она села за стол, закурила и с блаженством затянулась.

У нее была восточная внешность, весьма привлекательная. Оливковая кожа, красивые светлые волосы. Тело стройное, подтянутое, без грамма лишнего веса. Ярко-алые губы. А еще у нее были красивые кисти рук, что у восточных женщин не редкость: длинные тонкие пальцы. Я представил, как она своими тонкими пальчиками сжимает мой член, отчего по спине пробежали мурашки. В моих эротических фантазиях мастурбация от женщины занимает очень большое место, и отчего-то восточные женщины с тонкими пальчиками всегда фигурируют в особо сильных видениях.

Неуместно возникшее возбуждение я объяснил себе долгим воздержанием: в былые времена, когда с Жанной все было в порядке, мы занимались сексом регулярно, минимум три-четыре раза в неделю, а то и каждый день. Последние несколько месяцев все было так сложно принять, что ни о какой сексуальной жизни речи не шло. Я, конечно, снимал напряжение, но мастурбация и секс с живой женщиной — вещи колоссально разные.

— О чем вы думаете, Виктор? — спросила Кристина.

— О том, что вы совершили сразу два преступления, — сказал я, стараясь не смотреть на ее губы. Но это было сложно. Она изящно курила, держа сигарету возле лица и потирая большим пальцем подушечку безымянного. — Сначала вы отдали приказ своим людям любой ценой обороняться, и они подстрелили моего босса, а он, между прочим, адвокат по уголовным делам Сергей Юрьевич Рождественский, персона медийная. А второе ваше преступление заключалось в том, что вы осуществили медицинское вмешательство и произвели операцию на открытом сердце человеку, в помещении, которое не является больницей.

— Я — хирург, лицензированный. У меня степень доктора медицинских наук и обширная практика, — ответила Кристина. — И если на то пошло, то я спасла жизнь вашему боссу. Человек может жить без ноги, но не без перикарда.

— Если бы вы не отдали приказ стрелять на поражение, с его перикардом ничего бы не случилось.

Кристина кивнула и затушила сигарету.

— Мы не с того начали, — сказала она примирительным тоном. — И наша беседа никуда не приведет, если мы сейчас же не исправим ситуацию. Я должна была начать с того, что мне очень жаль, что мои люди приняли вас за врагов и начали нападать, не имея для этого веских оснований. Я ни в коем случае не перекладываю вину на них, видимо, это я плохо поставила задачу. Я сказала, что они могут стрелять, если будет вторжение, если нападающие скажут что-то про убитых членов нашей общины или будут открыто угрожать. Видимо, ваш босс сказал что-то такое, что их насторожило.

— Да, он сказал, что мы прибыли по поводу убитых членов вашего поселения.

— Ну вот, это полностью моя вина, и я ее признаю. Но мои люди и сами это поняли, когда схватили вас. Они нашли удостоверение адвоката и обнаружили полное отсутствие оружия. Они тотчас вызвали меня. Я приехала, оценила ситуацию и поняла, что просто не довезу вашего босса до больницы, анамнез показывал сбой в работе перикарда, и пуля была подвижной. Выстрел был произведен практически вслепую и, слава богу, только задел сердечную мышцу. Медлить было нельзя. Я распорядилась обесточить дом, запустить операционную и приступила к операции. Так что да, это преступление я также признаю, но в сложившихся обстоятельствах у меня не было иного выхода. Дать человеку умереть я не могла.

— И все же преступления вы совершили, а теперь я сижу тут, в заложниках, и, вероятнее всего, живым отсюда не выйду. И да, ваш громила пробил мне лоб.

— Я осмотрела вашу рану, это шишка. Сотрясения мозга нет, вас не тошнит, с глазами все в порядке. Только ушиб, слава богу.

Дальше продолжать не было смысла. У меня нет никаких оснований предъявлять претензии к Кристине, это может сделать только Рождественский, а он отходит от наркоза. Когда мы отсюда уедем, тогда и решим, что делать с этой ошибкой и с этими выстрелами. А сейчас я решил задать интересующие меня вопросы, поскольку натяжение в паху было просто каменным, нужно было отвлечься на работу.

— От кого вы защищаетесь? — спросил я.

— От людей, которые хотят нас истребить, — ответила Кристина.

— Вас — это вашу общину?

— Да.

— А что вы за община? Вы — секта?