Бог тебе судья

Андрей протянул Саньку бутылку, тот жадно ее схватил и сделал один, но очень большой глоток. И как он может пить такими порциями? Андрей не уставал удивляться — его товарищ бухал каждый день, литрами. В свои сорок он выглядел уже на семьдесят, а член давно не стоял как надо (если судить по его жалобам), печень периодически давала желтизну белкам глаз, а изо рта у него воняло как от помойного ведра. Морда у Санька была всегда красная, опухшая, руки словно налитые водой. И сегодня он выглядит точно так же, разве что морда краснее обычного, особенно после гигантского глотка водки. Доверять ему дело рискованно, не далек тот миг, когда его хватит удар, но есть у Санька один огромный, неоспоримый плюс: он — могила.

Он никогда и никому ничего не расскажет, даже если его за это убьют. Он уже бывал под пулями, топором, был за решеткой и даже рисковал быть изнасилованным, но рта не раскрыл. Потому и кличка у него — Санек-могила, но Андрей кличек не признавал. Что за варварство, в конце концов? На дворе двадцать первый век, у людей есть имена. Пусть кличками на зоне тешатся, а они, свободные люди, будут называть друг друга по именам, а если того требует обычай — то и по именам-отчествам.

— Санек, надо ехать.

— Погодь еще немного, дай мне в себя прийти.

— Ты нормально себя чувствуешь?

— Да вроде…

И упал головой на руль. «Газель» взвыла, словно ей стало больно от смерти своего старого друга. Андрей схватил Санька за волосы и скинул с руля. Все стихло. Он приложил два пальца к шее, пытаясь нащупать пульс. Не было. Санек умер. Сердечный приступ наверное.

Андрей выругался и вылез из машины.

Фургон можно оставить здесь. Но труп в нем может вызвать подозрение. Нужно избавиться от тела. Андрей вздохнул, а потом открыл хилые дверцы фургона, достал лопату и снова пошел в лес.

Начало светать.

Земля хорошо оттаяла, он быстро выкопал могилу в двухстах метрах от фургона. В кузове лежал полиэтиленовый мешок, запасной, на всякий случай. Он расстелил его возле двери водителя, вывалил мертвое тело друга и застегнул пакет на молнию. Приволок тело к могиле, скинул вниз, забросал землей, шумно выдохнул. Все, земной путь Санька окончен.

На уборку в машине ушло еще полчаса. Нужно было все поверхности, которых он касался, протереть со специальным средством, удаляющим биологические следы. Такое средство продается в обычном хозяйственном магазине. Крови в салоне не было.

Когда Андрей закончил, солнце уже встало. Он решил отогнать машину подальше, чтобы не вызывать подозрений, а то, чего доброго, обнаружат фургон и начнут искать по лесу.

В перчатках, темных очках и кепке он сел за руль и осторожно поехал в сторону шоссе, где торопливо влился в плотный утренний поток.

В тот день он считал, что все прошло плохо, но все исправлено. Он тогда даже не думал, что настанет время, когда придется спасать свою душу и оправдываться. Ему это было не нужно. Он считал, что жизнь длинная, впереди еще столько можно и нужно совершить, чтобы этот грех загладить, что сейчас лучше направить энергию на что-то другое, на полезное, на то, что принесет деньги, и не важно, какой мусор придется убирать.

* * *

Но совесть покоя не давала. Сначала небольшими приступами она поглощала его внимание, отрывала от работы и семьи, заставляла думать и вспоминать. Ему стало казаться, что события той ночи густо въелись в него, как бензин в одежду, и ничем их оттуда не вытравить.

И хоть совестливым человеком Андрей себя не считал, но игнорировать, что совесть стала атаковать сильнее, уже не мог. Давящим чувством вины она поселилась в нем и не покидала до самых последних минут. Правда, в качестве оправдания он сформулировал для себя несколько причин, по которым он так себя чувствует: волнение и страх.

Больше всего Андрея настораживало то, что клиент на связь не выходил.

А еще ему стало казаться, что за ним следят. Следят тщательно, внимательно и очень осторожно. Хвостов за собой он не замечал, но ощущение не покидало. Он выполнял разные поручения, одно грязнее другого, но все заказы были не его, а чьи-то, а его просто просили помочь, платили деньги и велели помалкивать.

«Клиент больше никогда не позвонит, потому что тела нашли. Их все нашли. Не нашли только Санька, я глубоко его закопал, да еще щелочью присыпал. Но как нашли могилы? Ясное дело как: взяли клиента, и он рассказал, где они. Теперь будут брать всех его соучастников, среди которых я. Мне нужно залечь на дно и переждать. Кто может меня заложить, кроме клиента? Никто».

Он думал так почти три месяца, пока ему на глаза не попалась церковная лавка. Андрей сначала даже не понял, что его так заинтересовало в обычной церковной лавке, стоящей неподалеку от храма. Посетителей возле нее совсем не было, но где-то внутри виднелась женщина-продавец в светлом платке, склонившаяся над книгой. Андрей стоял на противоположной стороне улицы и не мог двинуться дальше.

И тут он вспомнил, аж пальцы заледенели.