Бог тебе судья

— Витя, так не бывает, — возразила я. — Любым обществом должны управлять. Тем более если там был провозглашен коммунизм. Кто-то распределял блага. Кто-то оценивал результат работ? Кто-то должен был решать, что делать. Если бы действовал принцип «лебедь, рак и щука», то никакой деревни бы там не было, каждый бы отгородился и жил в своем мирке. Но они создали такую устойчивую группу, которая смогла, не общаясь, достичь весьма ощутимых результатов: построить деревню, бункеры, обеспечить себя едой и теплом. Ты сам пойми: это невозможно. Вавилонскую башню не достроили из-за того, что был утрачен общий язык. Если Кристина говорит, что люди не общались, что управления больше не было, значит, она знает не все. Значит, был еще один слой, где управление было.

— Как ты сказала? Слой? — насторожился Витя.

— Ну да. Внешний слой — это управление главой общины, такой, каким Кристина его видела, а есть слой ниже, где управление взял на себя кто-то другой. Они все были связаны, но какой-то другой нитью.

Витя замер, не поднимая головы. Мне хотелось прикоснуться к нему. Всего несколько месяцев назад, на исходе весны, это действие было законным и желанным. Витя любил, когда я гладила его по голове, когда целовала, когда мы лежали на диване и обнимались. А сейчас все по-другому, для меня теперь он посторонний мужчина, прикасаться к которому я права не имею без его разрешения.

Вдруг он вскочил и сказал:

— Жанна! Ты гений! Ты ведь права. Ты права!

И поцеловал меня, как прежде. В губы. Отпрянул удивленный и тут же извинился. Я сказала, что все нормально. И он поцеловал еще раз, а затем ушел, не попрощавшись.

Часть 3

Андрей

Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Он точно знал, что все эти разговоры полная туфта. Не жизнь проносится перед глазами, а те самые эпизоды, которые на Страшном суде будут показаны и тщательно взвешены перед принятием решения.

Собственно, мгновения до того, как сердце остановилось, и есть весь твой багаж, с которым ты предстаешь перед тем, в кого всю жизнь веришь.

Но неправда, что длится это мгновение. Он не был уверен точно, но предполагал, что у всех по-разному. У кого-то эти мгновения радости и счастья в прошлом пролетают как один миг. Чего их анализировать? Они хорошие, за это в ад не ссылают.

А вот те самые, о которых даже вспоминать страшно, предстают в полной красе.

Так или иначе, с минуты, когда организм получает сигнал критического бедствия, от которого уже не спрятаться и не спастись, и до момента, когда душа покидает тело (если такое, конечно, происходит на самом деле), проходит очень много времени, почти вечность. Ты заперт и вынужден наблюдать со стороны, вынужден еще раз все это переживать. И плевать, что ты уже все это обдумал и еще не раз пережил; эта последняя «промотка» самая важная и будет просмотрена до конца.

В ту майскую ночь все пошло не так из-за священника, это он знал точно.

* * *

В старой машине было сломано все, что только можно, но она ездила. Огромная консервная банка, прожорливая, как и все старое. Задние двери темно-синей «Газели», которую он дипломатично называл фургоном, открывались на ходу даже просто так, конечно, они обязательно распахнутся, если что-то будет изнутри давить.

А там давило, ох, черт возьми, как же сильно там давило!

— Черт, Саня, я говорил тебе, езжай аккуратнее, теперь там все сгрудилось в кучу и давит на двери. Надо остановиться и все поправить, пока груз не вывалился на дорогу.

— Если бы я ехал двадцать километров в час, то мы тащились бы сюда не пять часов, а больше суток, — огрызнулся Саня. — Мы почти в городе, сейчас нельзя останавливаться, сзади много машин. И какого черта тут ездят ночами?

— Ты хочешь, чтобы все вывалилось на дорогу?

— Я хочу, чтобы ты заткнул свой рот, Андрюха, и дал мне подумать.

Андрей уставился в окно. До Москвы оставалось меньше трех километров. Они должны были выгрузить груз сразу же за пересечением с железнодорожными путями, в двухстах метрах от дороги. Какое-то время железная дорога шла параллельно, а потом вильнула в сторону и исчезла. Но она еще вернется и пересечет шоссе, прямо перед этим пересечением им и нужно свернуть.

— Мне надо отлить, — сообщил Андрей. — А ты найди на карте чертов переезд. Давно нужно обзавестись смартфонами, чтобы не таскаться с этими бумажными и давно устаревшими картами. Но ты же меня никогда не слушаешь!

Саня выругался и остановился у обочины. Андрей и впрямь сгонял в лес, а когда вернулся, возле их машины стояла еще более старая машина, чем их фургон, — черная «Волга». На капоте было написано белыми готическими буквами: «Католическая церковь имени Св. Иоанна». Водитель-священник и Санек разговаривали возле фургона, возле тех самых дверей, которые могут открыться в любой момент.

Андрей похолодел и ускорил шаг.

— Доброй ночи, — приветствовал он неожиданного собеседника.