Бог Войны

Я замираю, увидев, что он глубоко вонзился в ее ногу, и отступаю на два шага назад.

— Я ухожу. А ты просто стой на месте. Я уйду и позову Сэм, чтобы она помогла тебе, хорошо?

— Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю!

Мои ноги снова останавливаются, когда я встречаюсь с ней взглядом.

— Я весь во внимании.

Она шмыгает носом, от боли ее дыхание становится прерывистым, а тело неконтролируемо дрожит.

— Тебе было весело водить меня за нос все эти месяцы и заставлять верить, что я могу быть нормальной? Тебе доставляло удовольствие давать мне надежду, заделывать трещины в моем сердце, прекрасно зная, что ты снова разобьешь его вдребезги?

— Я не нахожу удовольствия в твоей боли, Ава.

— Лжец! — кричит она. — Прекрати мне врать! Прекрати мучить меня! Просто прекрати!

Теперь она ходит вперед-назад по стеклу, и, черт возьми, клянусь, я чувствую, как каждый этот осколок вонзается мне в грудь.

— Хорошо, хорошо… — я поднимаю обе руки в знак капитуляции. — Я скажу все, что ты хочешь. Просто перестань причинять себе боль. Пожалуйста.

Мне нужна вся моя сила воли, чтобы не подхватить ее на руки и не вытащить стекло из ее кожи. Но я знаю, что, если сделаю это, она начнет бушевать. Как непредсказуемый ураган.

Я бросаю взгляд на шкаф, где у меня лежат экстренные транквилизаторы. Мы разложили их по всем комнатам в доме и во всех машинах, на которых ездим.

После того случая, когда она упала с лестницы, я пообещал, что больше никогда не позволю ей зайти так далеко. Все, что мне нужно — это сделать ей один укол, и все встанет на круги своя на какое-то время.

Пока мне не придется принять трудное решение. Опять.

Ава останавливается и наклоняет голову.

— Ты пожалел меня, не так ли? Посчитал меня несчастной девчонкой с кучей проблем, поэтому женился на мне, чтобы почувствовать удовлетворение, да? Все было ложью. Твои слова, твои действия, твои обещания. О боже мой.

— Все не так, — я делаю один шаг вперед, два…

На третий она наклоняется, хватает окровавленной рукой большой осколок стекла и направляет его на меня:

— Держись от меня подальше!

Блять, блять, блять…

Я часто читаю книги по истории о том, как прошлое повторяется, часто в бесконечном цикле, но я никогда не думал, что это может быть буквально.

И реально.

В прошлый раз моя жена держала нож. Сейчас это острый и чертовски смертоносный осколок стекла, который вонзается ей в кожу.

Кровь стекает по ее ладоням и запястьям, затем капает на деревянный пол в тошнотворном ритме, пока она дрожит, шмыгает носом и издает тихие стоны боли.

Она в полном беспорядке, и я не могу отогнать мысль о том, что это я виноват, не предложив ей помощь, которую не мог оказать сам.

Эта помощь заключалась в том, чтобы ее поместили бы в психиатрическую клинику, как только она очнулась в больнице. Неважно, что у нее была амнезия или что она казалась нормальной. Доктор Блейн сказала, что это всего лишь фаза ее цикла, а цикл у нее непредсказуемый. Она представляет опасность для себя и окружающих.

Она — обуза.

Психически ненормальный человек, который нуждается в надлежащем уходе.

Даже ее родители согласились с доктором. Ариэлла и Сесили тоже. Черт, моя собственная мать постоянно умоляла меня передумать. Не говоря уже о Хендерсоне и Сэм.

Послушал ли я их?

Нет.

Я увидел девушку, которая смотрела на меня влюбленными глазами и со сдерживаемыми эмоциями, и решил на этот раз применить другой подход.

Позволить ей жить нормально. Расправить крылья и почувствовать себя такой же, как и обычные люди.

И мне казалось, что все идет хорошо. Она вылезла из своей скорлупы, я снова ей понравился, и она смотрела на меня так, словно я был единственным, кто ей нужен. Из-за потери памяти она не была таким параноиком и не боялась меня из-за убийства. Она забыла, что я принуждал ее к браку, реабилитации и отказу от вредных привычек.

Она вернулась на мою орбиту, как и должно было быть.

Только сейчас я понял, что, возможно, совершил огромную ошибку.

Я молчу и настолько неподвижен, что на какое-то время перестаю дышать, чтобы не потревожить ее.

Вдохи и выдохи Авы становятся глубже, как у раненого животного, а затем ее глаза расширяются.

— О боже мой. Боже… нет… нет… нет…

— Что случилось? — спросил я.

— Нет… О боже… — она наклоняется, хватаясь за живот, как будто в нее стреляли.

— Тебе больно? Что такое, Ава?

Она выпрямляется с жесткими движениями и смотрит на мою грудь широкими глазами, по ее лицу текут новые слезы.

— Я… я просила тебя отпустить меня, а ты… ты сказал «нет», и я… я… я ударила тебя ножом! Шрам у тебя на животе из-за меня.

— Ты не хотела этого. Я пытался тебе помешать, — я говорю так осторожно, что мой голос едва слышен.

— Н-но я причинила тебе боль… Я… — ее рука, сжимающая осколок стекла, дрожит, когда она опускает ее вдоль тела. — Я ударила тебя ножом и… и… нож выпал, я шагнула назад и упала с лестницы. Я ранила тебя… у тебя было такое сильное кровотечение.

— Я в порядке, — я вытаскиваю рубашку из брюк и показываю ей зажившую рану. — Видишь? Мне больше не больно.

Ее слезящийся взгляд опускается на мою кожу, и новая волна слез стекает по ее щекам.