Бог Войны

— Что-то вроде того, — говорит Анни. — Хотя вы, ребята, в отношениях, так что никаких подружек не было. Только поклонницы.

Меня пронзает теплое, пушистое чувство, смешанное с триумфом.

— И я вышвырнула их всех вон?

Она кивает.

— Я разбила его машину на днях и потратила целое состояние на незнакомцев.

На этот раз она смеется.

— Меньшего я от тебя и не ожидала.

— Это его любимая машина. Как только он ее отремонтирует, я подумаю, не поцарапать ли ее к чертям собачьим, а когда покрасят после ремонта, я сброшу ее с обрыва и сниму это в замедленной съемке.

— Круто, — она звякнула своим бокалом о мой.

— Скорее глупо, — парирует Крей, как самый плохой помощник. — Если ты веришь, что эти детские попытки изменят Илая в лучшую сторону, значит, ты ничему не научилась в прошлом.

— Дай ей выпустить пар, Крей, — она погладила его по плечу. — Она не помнит последние два года.

— Это не дает тебе права вести себя как испорченное отродье, Ава.

Я сглатываю, его слова задевают меня сильнее, чем должны.

— Крей! — Анни ругает его.

— Ты сегодня используешь слишком много его энергии, Крей-Крей. Если бы я хотела, чтобы меня унижали, я бы осталась с ним.

— Я просто говорю, что ты потерялась, и я понимаю тебя, — его голос смягчается — настолько, насколько он способен. — Но ты неправильно подходишь к решению этой ситуации. За последние несколько лет всякий раз, когда ты доставляла неприятности, он ставил своей задачей отплатить в десять раз хуже. Не думаешь ли ты, что пришло время попробовать другую тактику, особенно после того, как ты связала себя с ним узами брака?

Я поджала губы, прежде чем сказать, что не знаю другого выхода. Не помогает и то, что последние несколько взаимодействий оставили во мне гору смятения и болезненную тоску.

По чему, я не знаю.

— Узы можно развязать, — бормочу я вместо этого.

Крей некоторое время наблюдает за мной, прежде чем покачать головой.

— Я очень сомневаюсь в этом.

— Ты сказала, что хочешь выйти за него замуж, — говорит Анни.

— Люди постоянно меняют свое мнение. Если я решу, что хочу выйти из этой игры, я могу просто отступить.

— Если ты считаешь, что для Илая это всего лишь игра, то ты сильно ошибаешься, — говорит Крей между укусами.

— Он всегда играет, и нечестно, надо сказать. Почему я не могу поступить так же?

— Ты, конечно, можешь, но мы оба знаем, что ты не в состоянии справиться с последствиями.

Я съедаю свои суши, глядя на него, и самое ужасное, что у меня нет ответа, потому что он прав.

У моих сражений с Илаем нет ни цели, ни задачи. Я словно парю в воздухе, надеясь найти где-нибудь пристанище.

— Итак, Ава. В групповом чате ты написала, что начала заниматься игрой на виолончели, — аккуратно меняет тему Анни. — Ты собираешься участвовать в каких-нибудь соревнованиях?

— Нет. Я просто развлекаюсь, — если я снова буду давить на себя, то потеряю вновь обретенную связь с виолончелью.

И с реальностью.

Возможно, именно поэтому я строго следила за приемом лекарств и не употребляла алкоголь, даже когда у меня была такая возможность.

Я в реальности, и хочу оставаться здесь как можно дольше.

Доктор Блейн сказала, что моя амнезия не связана с моим психическим состоянием, но я в этом сильно сомневаюсь.

— Я рада, что тебе нравится, — Анни светится, а затем снова начинает заискивать перед Креем и делиться с ним едой.

Быть третьей лишней — отстой.

К счастью, вскоре они понимают, что я все еще здесь — или, скорее, Анни понимает. Крей, кажется, отгораживается от всего мира, когда она рядом. Мы говорим о жизни, о ее балетных выступлениях и о том, что Крей получил степень MBA в Принстоне только ради того, чтобы быть с Анни в Штатах.

Странно слышать, как жизнь всех моих друзей продвинулась вперед, а я застряла на два года назад.

Нет, все гораздо хуже.

Я застряла на несколько лет назад, в грязном болоте смертельных эмоций, оцепенения сознания и внезапных срывов.

Мысль о том, что один из этих срывов подкрадется ко мне и поглотит безмолвным белым облаком, преследует меня днем и ночью. Отчасти поэтому я не хочу спать.

Другая часть заключается в том, что я так изнуряла свое тело отсутствием сна, что теперь оно отказывается уставать.

— Ава?

Я поднимаю голову и замираю, встретившись взглядом со знакомым лицом. Он стал выше, мускулистее, но все тот же парень. Блестящие светлые волосы, сияющие голубые глаза, точеный нос — воплощение европейского принца.

— Ви? — спрашиваю я.

— Для меня большая честь, что ты меня помнишь, — говорит Вэнс с ослепительной улыбкой.

— Конечно, помню, глупый олух, иди сюда, — я встаю и обнимаю его, а затем указываю на свою компанию. — Это Крейтон и Анника, мои друзья. Вэнс — любимчик нашей школы.

— Твой любимый любимчик, розовая принцесса?

— Ты знаешь, что да.

Крейтон встает и нежно качает головой.

— Приятно познакомиться, Вэнс. Я шурин Авы.

Придурок.

Ему Илай сегодня заплатил или что?

— Я в курсе. Никто в этой стране не пропустил печально известный брак, с которым может посоперничать только королевская свадьба, — сердечный тон Вэнса не меняется, пропуская мимо ушей павлинье поведение Крей.