Бог Войны

— Если только вы пообещаете не отравлять мистера Кинга.

Мои губы раздвигаются.

— Вы собираетесь отравить его?

— Нееет, о чем ты говоришь? — я смеюсь. — Ты такая смешная.

— Я какая угодно, но только не смешная.

— Твоя правда, — я вздыхаю с насмешливым видом.

Она открывает выдвижной ящик, ставит туда кастрюлю среди невероятно организованного набора таких же кастрюль, а затем закрывает его.

Клянусь, в этом доме болеют ОКР. Они должны быть благодарны мне за то, что я бесплатно добавляю в их существование больше живости.

— Ну что? Ну что? — я складываю руки вместе в молитвенном жесте. — Очень прошу?

— Хорошо. Но только если вы пообещаете не вмешиваться в его еду. Он и так не очень любит ее и, возможно, будет голодать вечно, если что-то случится.

— Есть, капитан, — я отдаю честь, и клянусь, она подавляет улыбку.

Интересно, смогу ли я обратить Сэм на светлую сторону и увести ее у босса-тирана? Ежедневное пребывание под воздействием этой мрачной энергии, приказов с каменным лицом и темной души высасывает из нее всю жизнь.

Нам просто необходимо немного веселья в этом доме. Хотя, судя по всему, мои случайные вечеринки с сотрудниками и танцы с Ари уже слишком веселы для моего сварливого мужа.

Он смирится. Весь дом смирится.

Сэм говорит, что мы изменим меню и будем готовить то, что я люблю, так что, если я что-то испорчу, мне одной придется это есть.

Как невежливо.

Мы выбираем чечевичный суп. Думаю, достаточно просто.

Я раскладываю ингредиенты, как она велела, и начинаю с того, что добавляю в кастрюлю больше воды, чем нужно.

— Ты сказала, что он не любит еду, — начинаю я бесстрастным голосом. — Почему?

— Он прекрасно ест.

— Но не в ресторанах, и теперь, когда я думаю об этом, я никогда не видела, чтобы он ел что-то на вечеринках, общественных собраниях, свадьбах, похоронах и так далее, только пил.

— Он редко посещает свадьбы. Только похороны.

Я закатываю глаза.

— Да, да. Он большой враг веселья. Мы все это прекрасно знаем.

— Может, не совсем, — она смотрит на мою руку. — Помешивайте быстрее, а то сожжете кастрюлю.

Я ускоряюсь.

— В чем причина его пищевого снобизма?

— Почему бы вам не спросить его самого?

— Как будто он мне скажет.

— Вы будете удивлены. Он кардинально отличается от того Илая, которого вы знали шесть лет назад.

Я сглатываю. Конечно, Сэм знает о моем неловком признании и душераздирающем отказе.

Наверняка он смеялся над моими страданиями, когда рассказывал ей эту историю.

— Я очень сомневаюсь в этом, — бормочу я.

— Тогда вы сильно ошибаетесь, — она роется на полке для специй высотой с башню и достает несколько баночек. — И в глубине души вы это знаете.

— Ну, я признаю, что он немного изменился, — старый Илай никогда бы не стал меня подбадривать, приносить цветы, водить на свидания или, не дай Бог, носить на руках, но я не могу отделаться от мысли, что эта перемена вызвана скрытыми мотивами.

— Немного? — Сэм бросает на меня недоверчивый взгляд.

— Да, немного. Большую часть времени он по-прежнему игнорирует мое существование.

— Если вам нужна его компания, просто попросите об этом.

— Я так и сделала, а он надо мной посмеялся.

— Вы вежливо попросили?

— Если под вежливостью ты подразумеваешь, что я выдвинула ультиматум, то конечно, я сказала это с ослепительно милой улыбкой.

— Почему я не удивлена?

— Именно он продолжает настаивать на том, что мы супружеская пара, но, судя по всему, он забрал из университета только контролирующее поведение. Не знаю, с кого он берет пример, учитывая, что его отец относится к его маме как к королеве. Ты уверена, что его не подменили в роддоме?

— В чем я уверен, так это в том, что в этой игре «тяни-толкай» нужно меньше тянуть, пока она не надоела.

— Что… ты имеешь в виду?

Она задерживает на мне взгляд, но не предлагает никаких других слов, кроме указаний готовить.

В итоге я сжигаю суп, только слегка, и попадаю в список дерьма Сэм за то, что подвергаю опасности ее невероятную кастрюлю.

Но больше всего мне нравится готовить шоколадно-клубничный торт, и он получается вполне приличным, хотя и не таким пористым, как должен быть.

Полдня и огромный беспорядок на кухне спустя, и Сэм уже надоели мои выходки. Она прогоняет меня после того, как я разбиваю хрустальный бокал. В свое оправдание скажу, что выглядел он уродливо.

В любом случае, приняв душ, я переодеваюсь в такое же платье с более откровенным вырезом, а затем надеваю нежно-розовые тапочки с пушистыми помпонами.

Когда я снова спускаюсь по лестнице, уже около шести.

Я выглядываю на улицу из прихожей, но машины до сих пор нет.

Тогда я поднимаюсь в музыкальную комнату, репетирую Баха больше двух часов, а потом снова спускаюсь вниз.

На этот раз я скорее раздражена, чем разочарована.

— Вам нужно поужинать, — говорит Сэм, указывая на тарелки на столе, среди которых мой суп и два кусочка моего торта.

— У меня нет аппетита.

Я распахиваю шкаф, хватаю ведерко сладкой ваты и проскальзываю в библиотеку, чтобы почитать о выдуманной романтике и далеких мирах.