Богач, бедняк. Нищий, вор

И тем не менее Рудольф чувствовал себя усталым. Он лег в одежде на кровать, надеясь вздремнуть до прихода Тома. Но заснуть не мог. В мозгу продолжали звучать презрительные слова сестры — они преследовали его весь день, даже когда он воевал с юристами и архитекторами. «…хоть что-нибудь в жизни доставляет удовольствие?» Он не стал защищаться, хотя мог бы сказать, что ему доставляет удовольствие работа, он любит хорошие концерты, много читает, ходит в театры, на бокс, в картинные галереи, ему доставляет удовольствие пробежаться утром, проехаться на мотоцикле, ему доставляет удовольствие смотреть на свою мать, сидящую через стол напротив него, некрасивую, никем не любимую, но живую благодаря ему, а не лежащую в могиле или в больнице для бедняков.

Гретхен больна болезнью века. В основе всего — секс. Погоня за священным оргазмом. Она бы сказала — за любовью, но, по его мнению, это следует назвать сексом. По его мнению, счастье, какое доставляет совокупление, покупается слишком дорогой ценой, и это портит всякое счастье вообще. Какая-то ничтожнейшая женщина вцепляется в тебя в четыре утра, предъявляя свои права, швыряет в тебя со смертельной ненавистью стаканом, потому что ты насытился ею через два часа, хотя все было заранее оговорено. А какая-то глупая девчонка поддевает тебя в присутствии своих друзей, выставляя этаким замороженным евнухом, затем как ни в чем не бывало средь бела дня хватает твой член. Если секс или даже что-то похожее на любовь свело вместе его мать и отца, кончилось все тем, что они жили как двое взбесившихся, уничтожающих друг друга зверей в клетке в зоопарке. Теперь посмотрим на браки второго поколения. Начнем с Тома. Какое будущее ждет его с этой вечно недовольной, алчной, безмозглой, нелепой куклой? А Гретхен, опаленная своей сексуальностью, ненавидящая себя за то, что перебрала столько постелей, все больше отдаляется от никчемного мужа, которого сама же и предала. Кто из них окунается в недостойное болото — сыщики, подглядывающие в замочную скважину, адвокаты, развод, — он или она?

А ну их всех к черту, подумал Рудольф. И рассмеялся. Не туда он их послал.

Снова зазвонил телефон. На этот раз швейцар.

— К вам пришел брат, мистер Джордах.

— Попросите его подняться. — Рудольф соскочил с кровати, оправил покрывало. Ему не хотелось, чтобы Том видел, что он лежал, — это подразумевает роскошь, безделье. Он торопливо запихнул в шкаф эскизы архитекторов. Ему не хотелось производить на брата впечатление важного человека, ворочающего большими делами.

Раздался стук в дверь, и он открыл. Что ж, по крайней мере надел галстук, ехидно подумал Рудольф, небось решил не ударить лицом в грязь перед портье и швейцаром. Он пожал брату руку.

— Проходи, садись. Выпить хочешь? У меня здесь есть бутылка виски, но если хочешь что-нибудь другое, могу позвонить и попросить принести.

— Не надо. Меня вполне устраивает виски, — ответил Том. Он сидел напряженно, свесив между коленями руки. Пальцы у него были уже деформированные, шишковатые. Пиджак туго обтягивал мощные плечи.

— Долить воды? — спросил Рудольф. — Если хочешь содовой, я позвоню…

— Вода сгодится.

«Я нервничаю, точно истеричка-хозяйка», — подумал Рудольф, направляясь в ванную, чтобы налить из крана воды в стакан Тома.

Подняв свой стакан, Рудольф произнес:

— За здоровье!

— Угу, — откликнулся Томас и жадно выпил.

— В утренней газете были хорошие отзывы о вчерашнем бое, — заметил Рудольф.

— Угу. Я читал… Знаешь, давай не будем терять времени, Руди. — Он вынул из кармана толстый конверт, встал, подошел к кровати и, открыв конверт, перевернул его. Посыпались стодолларовые купюры.

— Что это ты удумал, Том? — спросил Рудольф. Он не имел дела с наличными — в кармане у него редко бывало больше пятидесяти долларов, и вид банкнот, рассыпанных по гостиничной кровати, вызвал у него легкое беспокойство, это казалось чем-то противозаконным, походило на дележку награбленного гангстерами, какую можно увидеть в кино.

— Все купюры стодолларовые. — Томас смял конверт и ловко швырнул его в мусорную корзину. — Здесь пять тысяч. Они твои.

— Не понимаю, о чем ты. Ты ничего мне не должен.

— Это за обучение в колледже, которого я лишил тебя, когда пришлось заплатить тем подлецам в Огайо. Мне хотелось отдать деньги отцу, но он умер. Теперь они твои.

— Тебе они слишком дорого достаются, чтобы так ими швыряться, — сказал Рудольф, вспоминая вчерашнюю кровавую драку.

— Эти деньги я не заработал, — ответил Томас. — Мне они достались легко. Я их отнял, как когда-то их отняли у отца. Шантажом. Это было давно. Несколько лет они пролежали в сейфе. Не беспокойся, я за это не сидел.

— Это же дурацкий жест.

— А я дурак и веду себя по-дурацки. Возьми их. Теперь я с тобой в расчете. — Он отвернулся от кровати и залпом допил виски. — Ладно, я пошел.

— Подожди минутку. Сядь. — Рудольф слегка толкнул его в плечо и даже при этом мимолетном прикосновении почувствовал силу железных мышц. — Мне они не нужны. Я хорошо зарабатываю. Я только что заключил одну крупную сделку и скоро стану богатым… Я…