Богач, бедняк. Нищий, вор

— Может получиться хорошая. — Он передернул плечами, почесал иссиня-черную щетину. — Признание проститутки. Может получиться. Откровенно говоря, мне нужны деньги.

— Ты же поставил кассовый спектакль в прошлом году, — сказала она, зная, что не должна на него нажимать, и все же нажимая.

— Дядя Сэм доит мой счет с одной стороны, бывшая жена с другой, так что мой банк взвыл. — Он скривил рот. — Линкольн освободил рабов в шестьдесят третьем, но забыл про женатых мужчин.

Любовь, как и все в наши дни, подчинялась Управлению по налогам. Мы предаемся любви между заполнением налоговых формуляров.

— Надо мне познакомить тебя с Джонни Хитом и моим братом, — сказала Гретхен. — Они чувствуют себя как рыба в воде, используя скидки.

— Бизнесмены, — сказал он. — Они знают магические слова. Когда я приношу свою налоговую декларацию контролеру, он закрывает лицо руками и принимается рыдать. Но зачем рыдать по потерянным деньгам! Поехали в Голливуд. Я даже с нетерпением жду этого. Нынче режиссер может и снимать фильмы, и ставить пьесы. Старое представление, будто театр — это нечто священное, а кино — вечная грязь, считается снобизмом и умерло вместе с Дэвидом Беласко. Если бы ты спросила меня, кто сегодня величайший драматический актер, я сказал бы — Федерико Феллини. А лучшим в мое время спектаклем был фильм «Гражданин Кейн», хотя это чистый Голливуд. Кто знает, может, я стану Орсоном Уэллсом пятидесятых годов.

Берк говорил, шагая по комнате, и Гретхен понимала, что он действительно так думает — во всяком случае, по большей части — и ему не терпится осуществить новый поворот в своей карьере.

— Да, конечно, в Голливуде есть проститутки, но никто всерьез не станет утверждать, что проулок Шуберта — это монастырь. Мне действительно нужны деньги, и вид доллара не вызывает у меня отвращения, но я и не охочусь за ним. Пока еще нет. И, надеюсь, никогда не буду. Я вел переговоры с «Коламбия пикчерс» больше месяца. Они дают мне полную свободу: я сам выбираю сценарий, сам выбираю автора диалогов, никакого контроля, все съемки на натуре, право на окончательный вариант монтажа — в общем, все при условии, что я не превышу сметы, а смета вполне приличная. Если фильм получится хуже, чем постановки на Бродвее, то в этом буду виноват только я. Приезжай на премьеру. Мне будет нужна твоя поддержка.

Она улыбнулась, но улыбка получилась вымученной.

— Ты не говорил мне, что уже настолько продвинулся. А сам вел переговоры больше месяца.

— Я не люблю трепаться, — сказал он. — И я не хотел тебе говорить, пока все не решится.

Она закурила сигарету, чтобы чем-то отвлечь себя. Наплевать на режиссерские штампы с напряженной ситуацией.

— А как же я? Буду сидеть здесь и ждать? — выпуская дым, спросила она, хотя знала, что не нужно было задавать этот вопрос.

— Как ты? — переспросил он, задумчиво глядя на нее. — Самолеты летают каждый день.

— В каком направлении?

— В обоих.

— И сколько, ты думаешь, я смогу там пробыть?

— Недели две. — Он щелкнул по стакану на кофейном столике — тот тихонько звякнул, как бы отмечая время. — Всю жизнь.

— Если я прилечу туда с Билли, мы сможем жить у тебя? — намеренно ровным тоном спросила она.

Он подошел к ней, обхватил ее голову руками и поцеловал в лоб. Ей пришлось слегка нагнуться. Его щетина царапнула ее по щеке.

— О господи! — тихо произнес он и отстранился. — Ну, мне пора бриться и одеваться. Я уже опаздываю.

Она ждала, пока он брился, принимал душ и одевался, потом они поехали на такси на Пятую авеню, где находилась дирекция кинокомпании. Он так и не ответил на ее вопрос, но попросил позвонить ему вечером: он расскажет ей, чем кончился разговор с «Коламбия пикчерс».

Она вышла вместе с ним из такси и отправилась по магазинам, не спеша купила платье и свитер, которые, она знала, вернет через несколько дней.

В пять часов, снова в брюках и в старом твидовом пальто, она стояла, уже без диафрагмы, у ворот школы Билли и ждала, когда класс вернется из музея естественной истории.

III