Богач, бедняк. Нищий, вор

В кабинете полковника Бейнбриджа по стенам тоже висели флаги, а еще висели фотографии генерала Паттона, генерала Эйзенхауэра и самого Бейнбриджа, сурового воина в походном мундире, с биноклем на груди, в каске и с пистолетом. По-видимому, снимок был сделан во время Второй мировой войны. Полковник, поднявшийся из-за стола, чтобы пожать руку Томасу, был сейчас в обычной военной форме. Он похудел по сравнению с фотографией, был почти совсем лысый, носил очки в серебряной оправе, на нем не было ни оружия, ни бинокля, и вообще он походил на актера, играющего в пьесе о войне.

— Добро пожаловать в Хиллтоп, мистер Джордах, — сказал Бейнбридж. Хоть он и не стоял по стойке «смирно», но создавалось именно такое впечатление. — Присаживайтесь. — Он несколько удивленно смотрел на Томаса, пожалуй, так же как швейцар в доме Рудольфа.

«Если я задержусь в Нью-Йорке, мне, наверное, придется сменить портного», — подумал Томас.

— Не хочу отнимать у вас много времени, полковник. Я приехал повидать своего сына Уэсли.

— Да, конечно, понимаю, — сказал Бейнбридж, слегка запинаясь. — Сейчас будет перерыв в занятиях, и мы за ним пошлем. — Он смущенно откашлялся. — Очень приятно наконец увидеть в нашей школе кого-нибудь из семьи этого молодого человека. Я правильно понял, вы его отец?

— Да, — ответил Томас. — Именно так я и сказал вашей секретарше.

— Простите мой вопрос, мистер… мистер Джордах, — в замешательстве полковник глядел на портрет Эйзенхауэра, — но в заявлении о приеме Уэсли в школу было недвусмысленно сказано, что его отец умер.

«Дрянь, — подумал Томас, — подлая ничтожная дрянь!»

— Как видите, я жив, — сказал он.

— Да, я вижу, — нервно ответил Бейнбридж. — Вероятно, вкралась какая-то ошибка, хотя непонятно как…

— Несколько лет я жил за границей, — перебил его Томас. — У нас с женой плохие отношения.

— Даже если так… — Бейнбридж похлопал ладонью по маленькой бронзовой пушке, стоявшей на столе. — Конечно, не полагается вмешиваться в семейные дела… Я не имел чести познакомиться с миссис Джордах… Мы с ней только переписываемся. Но она ведь та самая миссис Джордах, да? — пытаясь нащупать почву под ногами, спросил Бейнбридж. — Та, что занимается антиквариатом? В Нью-Йорке?

— Возможно, среди ее клиентов есть и антиквары, я не знаю, — ответил Томас. — Короче, мне хотелось бы повидать сына.

— Через пять минут занятия кончатся, — сказал Бейнбридж. — Я уверен, он будет рад вас видеть. Очень рад. При сложившихся обстоятельствах… встреча с отцом, я полагаю, как раз то, что ему нужно…

— Каких обстоятельствах?

— Он трудный мальчик, мистер Джордах, очень трудный. У нас с ним много хлопот.

— А именно?

— Он чрезвычайно… мм… неуживчивый. — Казалось, Бейнбридж обрадовался, найдя подходящее слово. — Постоянно ввязывается в драки. С кем угодно, независимо от возраста и роста. В прошлом семестре он даже ударил одного преподавателя, и тот целую неделю не мог вести занятия. Ваш сын… он очень ловко… э-э… как бы это сказать… владеет кулаками. Конечно, в такой школе, как наша, мы лишь приветствуем, когда парень проявляет, так сказать, естественную агрессивность, но Уэсли… — Бейнбридж вздохнул. — Его агрессивность выливается не в простые мальчишеские драки… Нам пришлось нескольких ребят госпитализировать. Старшеклассников… Буду с вами предельно откровенным. У него, ну… в нем какая-то — я не могу подобрать другого слова — взрослая злоба, и мы, педагоги, считаем это очень опасным.

«Кровь Джордахов, — горько подумал Томас, — проклятая кровь Джордахов».

— К сожалению, должен вам сообщить, мистер Джордах, что в этом семестре Уэсли дан испытательный срок — и без всяких снисхождений.

— Что ж, полковник, в таком случае у меня для вас есть хорошая новость, — сказал Томас. — Я намерен сам заняться Уэсли и всеми его проблемами.

— Рад слышать, мистер Джордах, что вы берете дело в свои руки. Мы неоднократно писали его матери, но она, видно, настолько занята, что даже не ответила.

— Я намерен забрать его из школы сегодня же, — сказал Томас. — Вы можете о нем больше не беспокоиться.

Рука Бейнбриджа, поглаживавшая бронзовую пушку, задрожала.

— Я не вижу необходимости в таких радикальных мерах, сэр, — сказал он неуверенно. Битвы в Нормандии и на Рейне остались давно позади, и это был просто старик, нарядившийся в военную форму.

— Да, но зато я вижу в этом необходимость, — заметил Томас, вставая.

Бейнбридж тоже поднялся из-за стола.

— Но это… это против наших правил. Нам необходимо получить письменное разрешение от его матери. Как бы там ни было, все дела мы вели с ней, и она заплатила вперед за полный учебный год. К тому же мы должны быть уверены в подлинности вашего родства с мальчиком.

Томас достал бумажник и выложил на стол перед Бейнбриджем свой паспорт. Полковник медленно открыл зеленую книжицу.

— Да, конечно, ваша фамилия Джордах. И тем не менее… Поверьте, сэр, я обязан связаться с матерью мальчика.

— Чтобы не отнимать у вас больше времени, полковник… — Томас вынул из внутреннего кармана пиджака справку полиции о Терезе Джордах-Лаваль и протянул ему. — Прочитайте это, пожалуйста.