Богач и его актер

Возможно, она почувствовала его испуг, его нежелание, хотя по всем остальным, уж извините, физиологическим признакам он ее хотел ой-ой-ой как. Поэтому она не стала раздеваться, а села на диван, стоявший в номере, протянула к нему руки, они поцеловались, после чего она просто задрала юбку. Он встал перед ней на колени, поцеловал грудь, а потом живот и уткнулся подбородком в жесткую кость в самом низу.

— Не надо, мой хороший, — сказала она. — Я вижу, что тебе трудно.

— Да бог с вами! — Дирк встал с колен и взял ее за руку: хотел, чтобы она ладонью ощутила, что ему совсем не трудно и он очень даже готов.

Но она выдернула руку.

— Сядь рядышком, — предложила она. — Поговорим.

Он подчинился. Она одернула юбку.

— Прости, что я так, — сказала она.

— Это вы меня простите, как-то нескладно получилось, мадам. Вы так прекрасны. Может быть, вы немножко переведете дыхание, отдохнете? Хотите, я принесу из бара бутылку вина, хотите — коньяку, а хотите — вообще что хотите!

— Зачем это?

— Чтобы вы успокоились, освоились. — Он снова взял ее за руку, целуя пальцы и даже пытаясь шептать какие-то нежные слова.

— Зачем это тебе? — спросила она.

— Я люблю вас.

— Перестань, мой миленький. От того, что ты добавишь меня в список перетраханных тобой баб, никому не будет ни холодно ни жарко. Скорее уж холодно. — И вдруг разозлилась. — Если ты так настаиваешь, если ты действительно так уж хочешь, как молодой козлик, — и она отчасти презрительно щелкнула его пальцем по штанам, — то я могу тебе, извини за выражение, дать. Вон моя сумочка. Там в кармашке под молнией — презерватив. Но ты потеряешь гораздо больше.

Дирк еще раз поцеловал ей руку.

— Я полностью доверяюсь и подчиняюсь вам, мадам. После этих ваших слов мне кажется, что я вас действительно люблю.

— Ну прекрати же ты говорить глупости! Лучше послушай меня. Скольких ты здесь перетрахал и скольких еще собираешься? Отвечай, отвечай, не стесняйся. Мы же с тобой коллеги. Ты актер и я актриса, мы с тобой, как брат с сестрой, можем говорить совсем откровенно. Ну, сколько их?

— Пять, — вздохнул Дирк фон Зандов. — Хотите, перечислю?

— Не обязательно, — с усмешкой отмахнулась она. — Я и так знаю. Хотя бы примерно. Благотворительницу, королеву косметики и еще вот эту красавицу, условное название «Модель Номер Восемь». Так? Так. И гостиничную хозяйку из Флориды. Так? Так. Отлично.

— Ну, еще ассистентку. Ассистентку художника по костюмам, — признался Дирк.

— Это не считается, — засмеялась актриса.

— Ну привет! — совершенно бесполо, даже как-то по-школьному возразил Дирк. — Еще как считается! Она красивее всех. Кроме вас, мадам, разумеется! — Он опять поцеловал ей руку и шаловливо добавил: — Ей двадцать шесть.

Актриса продолжала смеяться:

— Вот поэтому-то и не считается! Эта девочка переспала с тобой просто так. Она ассистент художника, а ты премьер, звезда. Возможно, ты ей понравился как мужчина или сыграло роль обаяние твоего статуса, тут ничего обидного, кстати… А может, она из выгоды тебе отдалась и еще попросит, чтоб ты за нее замолвил слово. Но все равно это нормально. Это как у людей. А вот с теми дамами — это был аттракцион.

— Какой аттракцион? — вздрогнул Дирк и вдруг все понял.

Конечно, это был самый настоящий аттракцион.

Он же для них был не просто Дирк фон Зандов, а Дирк фон Зандов, который так достоверно изображал Ханса Якобсена. Поэтому на самом-то деле они вовсе не предавались короткому бурному сексу с немецким актером. Они вспоминали свою молодость. Им как бы снилось, что они снова в постели с Хансом Якобсеном. А он, актер, был для них эдакое прекрасное воспоминание о том, что было четверть века назад, а у кого-то и побольше. Встреча с сильным, богатым, во всех смыслах блестящим человеком. Встреча, которая перевернула их судьбу. Встреча, после которой они стали теми, кем являются сейчас, — замечательными, знаменитыми, почти что великими женщинами современности.

Для них секс с Дирком в роли Ханса — это была просто игра. Великие женщины — это женщины смелые и сильные, и они могут позволить себе поиграть в такую игру. Потому-то они отдавались ему с такой легкостью, беззаботностью, потому-то чуть ли не сами затаскивали его в свои номера и делали все сильно, страстно, но молча — как бы во внутреннем диалоге сами с собой, со своими фантазиями, а потом быстренько его выпроваживали.

«Вас на самом деле нет», — вспомнил он слова Якоб-сена.

— Понятно, — чуть ли не просипел Дирк фон Зандов. От этого открытия он едва не потерял голос и всерьез испугался, что завтра ему трудно будет сниматься, хотя нет, ерунда, ведь потом будет перезапись.