Богачи

В Версале дворяне находились под надзором Людовика, но это привело к полной изоляции короля от народа. Если не считать нескольких недель, когда он бывал в своем дворце в Компьене летом и в Фонтенбло осенью (едва ли заглядывая в бедные районы по соседству), Людовик все свое время проводил в Версале. В поздние годы он почти никогда не выезжал в другие области Франции. Великолепие дворца должно было подчеркнуть божественную непогрешимость Людовика. Однако в провинциях — далеких от двора и, по большому счету, забытых — продолжались бунты. В Бордо и в Гренобле, в Ренеи в Меце местные аристократы видели, что власть их парламентов и губернаторов сходит на нет. Власть короля делегировалась интендантам, которых он выбирал сам, причем часто из числа мелких купцов, чтобы гарантировать всеобщее повиновение.

Вторая половина эпического правления Людовика характеризовалась необузданными тратами, самовосхвалением, абсолютизмом и практически непрекращающимися войнами. Он провел три крупных и в целом неудачных военных кампании — Франко-голландская война, война с Аугсбургской лигой и война за испанское наследство, — не говоря уже о множестве более мелких авантюр.

И хотя ресурсы страны были на исходе, масштабы королевской расточительности лишь росли. Этот крест приходилось нести народу. Отмена Нантского эдикта[318] в 1685 году и преследования гугенотов превратили короля из умного политического и экономического лидера в религиозного фанатика. Он все больше подпадал под влияние мадам де Ментенон, угрюмой и набожной женщины. Приятные времена, времена вечеринок и веселья подошли к концу. К тому же из-за множества войн финансы государства и двора были уже совсем исчерпаны.

Смерть Кольбера через год после переезда в Версаль стала поворотным моментом в судьбе Франции. Двор лишился единственного человека, способного оспаривать решения короля. Его преемник и бывший соперник маркиз де Лувуа был куда более уступчивым. В том же году умерла Мария-Тереза, что позволило Людовику жениться на мадам де Ментенон. Она была его супругой и фактической королевой, но не имела никакого титула. При всей своей неограниченной власти Людовик не хотел, чтобы его женитьба на женщине более низкого рода стала известна, поэтому их брак так и не был формально освящен.

За время правления Людовика Франция дважды была поражена голодом — в 1693 и в 1710 годах. По оценкам историков, погибли два миллиона человек. Но для короля голод был еще одной возможностью пополнить казну. Когда Великая зима 1709 года привела к гибели урожая, власти, собрав оставшееся зерно в большие амбары, установили на него фиксированные цены и начали выдавать пайки. Сен-Симон писал, что это решение привело к «долгим, несомненным и жестоким притеснениям», и предполагал, что дефицит был организован преднамеренно по приказу Людовика: «Многие верили, что господа финансисты ухватились за этот случай, дабы конфисковать все зерно в королевстве через посланных ими эмиссаров и затем продать его по какой вздумается цене в угоду королю, но не забывая и о собственной выгоде»[319].

Людовик на тот момент уже больше двух десятилетий искал способы привлечь новые инвестиции. В 1687 году, вскоре после появления Аугсбургской лиги — союза большинства европейских держав, намеревавшихся сдерживать экспансионистские планы Людовика, — его убедили продать фамильное серебро. Из королевской спальни вынесли серебряный столик весом в 350 килограммов, еще более тяжелое зеркало, стулья, горшки для апельсиновых деревьев и даже кадильницы. Ради войны было переплавлено порядка двадцати одной тонны серебра. Об этом унижении Людовик не обмолвился ни словом — по крайней мере, на публике.

Людовик девальвировал национальную валюту на треть, что облегчило ему выплату долгов: это «принесло некоторую выгоду королю, но разорение частным людям и беспорядок в торговле», отмечал Сен-Симон[320]. Многие приближенные считали действия короля жестокостью и экономическим безрассудством, но никак не могли им помешать. Министр финансов и военных дел Мишель Шамильяр написал Людовику письмо с просьбой об отставке. Министр заверял, что из-за сильнейшего давления на него все «пойдет не так и погибнет». Людовик отвечал[321]: «Прекрасно! Погибнем вместе»[322]. Сен-Симон лучше всего высказался о бедственном положении в экономике: