Богатая и любимая

— Есть пластиковый. Но из него коньяк пить противно. Глуши из горла.

Сделав пару хороших глотков, Даша взбодрилась, и последний отрезок дороги под дождем прошел под песню ее исполнения — «Странники в ночи» бессмертного Фрэнка Синатры на английском языке. По окончании вокала Греф спросил подозрительно:

— Ты имитировала английский или действительно выучила?

— Выучила, плебей! — пьяно закричала она. — Молодой парень, так и будешь всю жизнь баб охранять?! Хоть бы учиться пошел да приобрел приличную профессию!

— Замолчи, — спокойно ответил Греф. — У меня достойная профессия.

— Ха-ха-ха! А ты сегодня с тоски не подох, когда весь День меня ждал? А ведь завтра еще хуже будет!

— Хуже, чем ты сегодня, уже ничего не будет! — медленно накалялся Греф.

— Бездельник, потаскун, деревенский сторож в валенках!

Через пять минут они уже не выбирали выражений. Хорошо, что через пятнадцать минут оказались дома и Разошлись по своим углам.

Даша, спотыкаясь на каждой ступеньке, поднялась в свою спальню на втором этаже, разделась, встала под холодный душ. Когда окоченела, поняла, что из-за усталости опьянела. Что вовсе оказалось скверным: она помнила — надо позвонить в Лондон, племяннице Кате, но номер телефона вылетел из головы, как птичка из гнезда. С тем отличием, что обратно эта птичка не вернулась.

Пришлось натянуть на мокрое тело теплый и толстый халат и идти на унизительный поклон к Грефу.

Своего телохранителя она нашла в небольшом спортивном зале, тесно уставленном всякими механизмами и спортивными снарядами. Предназначались они для поддержания круглый год хорошей физической формы. Греф потел на велосипеде: крутил педали и пыхтел.

— Греф, — жалобно позвала она, — ты уж на меня не сердись. Устала я, да и коньяку лишку хлебнула.

— На больных и пьяных никогда не обижаюсь, — буркнул Греф, прекратил вертеть педали и спросил миролюбиво: — Что случилось?

— Я в машине номер телефона Кати Дорохову повторила. Ты не слышал?

— Слышал.

— Не запомнил случайно?

— Я его записал.

— Какой ты у меня молодец! Куда записал?

— На козырек от солнца, над головой водителя. Отогни, и те цифры, что написаны красным фломастером, твои.

— Спасибо, Греф, ты мой спаситель.

Она добралась до гаража, влезла в «БМВ», отогнула солнцезащитный козырек, и действительно, красным фломастером там были выведены цифры длинного номера. Даша три раза прочла их вслух и запомнила.

Дома на всякий случай записала номер телефона Кати в записную книжку, после чего тяжко вздохнула и взялась за мобильник.

Ну и что сказать племяннице, которую видела только в пятилетием возрасте? Да и вообще, о чем говорить? О ситуации, в которую попала Катя после исчезновения отца, ей уже рассказал Дорохов. Он же поддерживал все минувшие месяцы Катю и экономически. Так что девочка на данный момент ни от кого не зависела, а потому, наверное, на всякое опекунство попросту плевать хотела. А тут объявляется какая-то тетка с претензиями!

Но звонить надо было. А какую выбирать позицию в ходе разговора — решать по ходу дела.

Даша набрала длинный ряд цифр, связь на Лондон прошла с первого раза, трубка сигналила с минуту, потом что-то щелкнуло, и Даша едва не оглохла от рева музыки, Чьих-то громких голосов, впечатление было такое, что она попала на стадион, когда там забили гол. Потом девчоночий голос выкрикнул: «Да! Слушаю!» — и связь оборвалась.

Даша перевела дыхание и снова терпеливо принялась за набор цифр.

Вновь что-то загрохотало в трубке, но потише, и голос прозвучал уже без надрыва:

— Я вас слушаю.

— Катерина, это ты?

— Екатерина Владимировна Муратова, — она говорила так, словно ей позвонили из полиции.

— Катя! Это говорит твоя тетка Дарья Муратова. Ты меня не помнишь?!

— Нет. Не помню. — Она стала еще официальней, отчего Даша слегка растерялась.

— Ты давным-давно приезжала к нам на Алтай! Тебе было лет пять или шесть!

— Шесть.

— Ну вот, мы с тобой на пруд ходили, где папа учил тебя плавать!

— Ну и что?

— Жалко, что ты меня не вспоминаешь.

— А что это даст, если я и вспомню?

— Катя, не говори так! — отчаянно выкрикнула Даша. — Мы с тобой остались одни, последние из Муратовых, родня по крови. Ну еще тетка Антонина на Алтае. Но она не Муратова.

— Антонина? Она еще жива?

— Жива, жива!

Грохочущий фон в трубке неожиданно исчез. Видимо, Катя с мобильником в руке закрыла двери или перешла в другую комнату. Теперь ее было слышно четко, как из соседней комнаты. Это обстоятельство успокоило Дашу, и она заговорила неторопливо:

— Катя, нам с тобой надо решить некоторые проблемы.

— Я знаю. Юрий Васильевич мне все рассказал.

— Тем лучше. Значит, ты в курсе дела?

— Да. Вы можете выслать мне две тысячи фунтов?

— Каких фунтов? — не поняла Даша.

— Фунтов стерлингов. Или две тысячи долларов.

— Конечно, Катя! У тебя есть деньги, и большие!

— Пока эти деньги контролируете вы, насколько я знаю.

Катя, это формальность. Я буду высылать тебе регулярно столько же, сколько давал тебе папа!

Теперь мне надо больше, — прозвучало холодно и требовательно.

— Почему — больше?

— Тогда мне было четырнадцать лет, а теперь пятнадцать.