Богатство

– Зрелище, должно быть, было ужасное.

– На моей работе к такому привыкаешь.

– Конечно. Между прочим, способны выстрелить себе в грудь из винтовки не так уж многие?

Пласс передвинул шляпу на дюйм или два, как если бы искал центр стола.

– По моему опыту – нет, – сказал он. – Совсем немногие.

– Но это возможно? Я имею в виду – физически?

Пласс глядел на шляпу, очевидно, наконец, удовлетворившись ее местом на столе. Казалось, теперь, когда Букер начал задавать профессиональные вопросы, он немного расслабился.

– Конечно – для парня с длинными руками и сильными пальцами. – На миг он погрузился в раздумье. – Черт знает, на что идут люди, чтобы убить себя.

– У мистера Уолдена были длинные руки?

Пласс заколебался.

– Я бы сказал – среднего размера. Он не был крупным мужчиной.

– Ясно. Значит, ему пришлось потрудиться, чтобы сделать это?

Пласс, похоже, ушел в себя, словно память вернула его на место преступления. Несмотря на заявление, будто он привык к подобным вещам, в смерти Уолдена, очевидно, было нечто, до сих пор его мучившее.

– Может, он мог бы промахнуться с первого выстрела, но не со второго, – сказал он, словно возобновляя давний спор с кем-то другим, затем его взгляд упал на Букера, и он снова вернулся к действительности. – В любом случае, – резко бросил он, – это касалось только полиции. Дело давно закрыто.

Букер взглянул на него.

– Что он пытался сделать, шериф? – спросил он. – Что он пытался сделать со своей дочерью?

Пласс встал. Даже без шляпы он башней возвышался над Букером. Его лицо казалось вырезанным из камня.

– Давайте скажем – то, что привело его к тому, что случилось. Боюсь, мистер Букер, что мне пора уйти.

– Вы сообщили, что это было убийство, правда? Потом приехал Эмер, старый шериф, и заставил вас уничтожить ваш рапорт. Возможно, что здесь был замешан и старый Гримм – во всяком случае, он об этом знал. Они понимали, что не могут объявить это несчастным случаем, поэтому решили изобразить, как самоубийство, чтобы защитить девушку, а возможно, чтобы защитить репутацию Уолдена?

Пласс снова передвинул шляпу, как игральную кость.

– Домыслы, мистер Букер. И ничего более. – Он открыл дверь. – Однако, если все происходило так, как вы предполагаете, это все равно не может быть правдой. Правда – это то, что опирается на факты, советник. На и с т и н у. На закон. Чего бы это ни стоило. Вам следовало бы знать.

– А фактом является самоубийство с двух выстрелов в упор?

– Я никогда не говорил, что выстрелов было два, мистер Букер. Вы, должно быть, меня не расслышали. – Он бросил взгляд в холл, где единственным признаком полицейского участка был запертый застекленный стеллаж с винчестерами на подставках, с пропущенными сквозь предохранители цепочками. – Конечно, с винтовками случаются странные вещи, – спокойно сказал он. – Автоматическая может выстрелить дважды подряд, или мне так говорили. Поэтому я и предпочитаю помповые ружья, как эти. – Он махнул рукой. – Возвращайтесь, мистер Букер, и вы довольно скоро увидите нас снова. Но держитесь подальше от миссис Уолден. Бедная женщина довольно страдала.

Букер, ежась под снегом, вернулся в мотель, расплатился и сел в машину. По пути он сделал несколько остановок, в том числе у Гримма, чтобы попрощаться, но как только он выехал из города и направился в Индианаполис, он не мог не заметить, что машина шерифа следовала за ним всю дорогу до границы графства, где ее сменила другая машина, сопровождавшая его до аэропорта. Полицейский оттуда наблюдал, как он садился в самолет. Глаза его были устремлены поверх головы Букера, будто он рассматривал что-то другое. Было ли это предупреждение, думал Букер, или Пласс просто хотел убедиться, что он взаправду уезжает.

Неважно. Он угадал правду.

И он не знал, что ему делать с ней.

* * *

В самолете Букер читал вырезки из газет. О смерти Томаса Уолдена обстоятельно, хотя и с некоторыми замечаниями рассказывалось в городской газете "Земледелец". В газете, где главными новостями бывали цены на сою и достижения школьной футбольной команды, самоубийство одного из самых уважаемых местных граждан должно было вызвать определенные затруднения у редактора, старавшегося избегать открытой сенсационности.

Уолден, с облегчением узнал Букер, умер не в кухне, а в своей конторе, при коровнике, "после дойки" – поспешил добавить репортер, как будто событие становилось менее ужасным из-за того, что коровы не пострадали. Если верить статье, а Букер ей не верил – Уолден пришел из коровника, переобулся из рабочих сапог в домашние туфли, обменялся несколькими словами с дочерью Элизабет, которая сидела над счетными книгами, как всегда после школы, потом направился в угол, где держал заряженное ружье, на случай, если собака начнет гонять скот по полю, и хладнокровно застрелился.

Букеру это казалось невозможным, да и репортер, если читать между строк, не верил ни одному своему слову.