Богатство идей. История экономической мысли

Интеллектуалы, писавшие об экономических вопросах в Милане и Тоскане, больше интересовались непосредственными проблемами реформ, нацеленных на то, чтобы способствовать экономическому развитию, прежде всего на управление государственными активами и сельское хозяйство. Чезаре Беккариа (1738–1794), которого Шумпетер предпочитал Адаму Смиту, был автором трактата «Elementi di economia pubblica» («Элементы общественной экономии»), изданного посмертно в 1804 г., в серии Кустоди. Но знаменит он стал благодаря своей книге «Dei delitti e delle pene» («О преступлениях и наказаниях», 1764). В этой работе, возможно, он многим обязан своему другу Пьетро Верри (1728–1797). В своем осуждении слишком свободного применения смертной казни Беккариа прибег к своего рода утилитаризму, предвосхищая Бентама (см. ниже, подразд. 6.7). Как Верри, так и Беккариа были сторонниками субъективной теории ценности, основанной на сопоставлении редкости и полезности; в целом они понимали рынок как точку, в которой встречаются покупатели и продавцы (также это относилось к ставке процента, определяемой соотношением спроса и предложения заемных средств). Кроме того, Верри и Беккариа проявляли большой интерес к практическим вопросам – от фискальной и денежной ситуации до проблем таможенных пошлин, сезонной безработицы, а также передачи частным агентам в концессию монополии на такие товары, как соль и табак. В отношении последнего вопроса Верри, в качестве высокопоставленного чиновника Австрийской империи, удалось достичь важной победы, добившись отмены концессий в 1770 г.[196]

4.9. Шотландское Просвещение: Фрэнсис Хатчесон и Дэвид Юм

Просвещенческое понятие «естественного порядка» было воспринято в Шотландии очищенным от картезианского рационализма и, как следствие, трансформировалось в представление о «спонтанном порядке». Подобный порядок рассматривался как следствие эволюционного процесса приспособления, в котором множество индивидуальных выборов привели к результату – набору сложных, отлаженных социальных структур – который не предполагался в качестве цели обширного рационального замысла (все это достаточно далеко от традиции конструктивного рационализма, которая была начата Декартом и в конечном итоге привела к приданию центральной роли благожелательному и просвещенному законодателю, представленному как deus ex machina).

Смит был наиболее прославленным представителем данного направления, но его вклад не возник из вакуума. До него и вокруг него другие действующие лица разрабатывали важные проблемы в различных областях, связанных с центральной темой организации и эволюции человеческих обществ, – от таких вопросов, как происхождение языка, до юридических процедур. Разумеется, упоминались также и вопросы, обычно включаемые в область политической экономии.

Мы можем начать с Фрэнсиса Хатчесона (1694–1746), который преподавал Смиту в Глазго и написал, среди прочих вещей, труд «Система моральной философии» в трех томах, опубликованный посмертно в 1755 г. Как мы увидим (см. подразд. 6.7 наст. изд.), Хатчесон привнес в утилитаристский подход положение о том, что наиболее нравственным является такое действие, которое обеспечивает максимальное счастье наибольшему числу людей. В отношении теории ценообразования он мог сказать мало: цены зависят от спроса на рассматриваемый товар и от сложности его приобретения (с одновременными намеками как на его редкость, так и на издержки производства: здесь есть аналогия с идеями Пуфендорфа, проиллюстрированными выше, подразд. 4.1). Наиболее важный его вклад, однако, лежит в другом направлении. Хатчесон рассматривал человека как преимущественно общественное животное, вплоть до отрицания любого разделения этики от политики. Доброжелательность по отношению к другим, наряду с полезностью, регулирует человеческие «нравственные» действия; следуя этому поведенческому правилу, люди могут достичь собственного блага, не делая его прямой целью своих действий, в результате не возникает никакого противоречия между полезностью и добродетелью. Как мы увидим в следующей главе, Смит критиковал положение о том, что благожелательность представляет руководящий принцип человеческих действий. Тем не менее даже если соотношение «частное благо – общественное благо» переворачивается, то сохраняется интересная параллель: согласно Смиту, каждый человек преследует собственный частный интерес, но в результате этих действий также достигается и общественное благо, хотя и невольно. К этому можно добавить, что Хатчесон ввел концепцию «симпатии» в свой анализ человеческой природы, хотя он и не придавал ей той роли, которую она будет играть в анализе Смита; также его трактовка экономических проблем обнаруживает, в зародышевой форме, некоторые характеристики, которые вновь появляются у Смита, например, выбор разделения труда в качестве начального пункта анализа.