Богатство идей. История экономической мысли

C развитием разделения труда занятие подавляющего большинства тех, кто живет своим трудом, т. е. главной массы народа, сводится к очень небольшому числу простых операций, чаще всего к одной или двум. Но умственные способности и развитие большей части людей необходимо складываются в соответствии с их обычными занятиями. Человек, вся жизнь которого проходит в выполнении немногих простых операций, причем и результаты их, возможно, всегда одни и те же или почти одни и те же, не имеет случая и необходимости изощрять свои умственные способности или упражнять свою сообразительность для придумывания способов устранять трудности, которые никогда ему не встречаются. Он поэтому, естественно, утрачивает привычку к такому упражнению и обыкновенно становится таким тупым и невежественным, каким только может стать человеческое существо. Его умственная тупость делает его не только неспособным находить удовольствие или участвовать в сколько-нибудь разумной беседе, но и понимать какое бы то ни было благородное, великодушное или нежное чувство, а следовательно, и составлять сколько-нибудь правильное суждение относительно многих даже обычных обязанностей частной жизни. О великих и общих интересах своей страны он вообще не способен судить [Смит, 2007, с. 722][263].

Впрочем, противоречие между первой и пятой книгами «Богатства народов», между оптимистическим и пессимистическим взглядом на разделение труда, только кажущееся. Мы не должны удивляться, что автор, подобный Смиту, настолько тщательно отмечающий разные стороны любой проблемы, приписывает разные результаты, некоторые из них положительные, а некоторые отрицательные, одной и той же причине. Из контекста ясно, что доминирующими Смит считал положительные эффекты разделения труда. Больше того, столкнувшись с сопутствующими ему отрицательными эффектами, он ни минуты не сомневался, какую сторону занять, и, будучи далек от того, чтобы усомниться в возможностях, предоставляемых постоянно углубляющимся разделением труда, он предложил обратиться к начальному образованию как к противовесу.

В этом отношении есть один аспект, который необходимо подчеркнуть, поскольку он составляет, возможно, основной момент различия социальных философий Смита и Маркса, и в котором, как мы можем утверждать, прав был шотландский философ. И Смит и Маркс, как мы видели выше, полностью осознавали негативные последствия разделения труда, а также необходимость работы (или «принудительного труда»), которая его сопровождает. Маркс, однако, считал, что жесткая необходимость принудительного труда может быть преодолена в коммунистическом обществе, в котором будет достигнуто полное развитие производительных сил, что «создаёт для меня возможность делать сегодня одно, а завтра – другое, утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после ужина предаваться критике, – как моей душе угодно, – не делая меня, в силу этого, охотником, рыбаком, пастухом или критиком» [Marx, Engels, 1845–1846, p. 265; Маркс, Энгельс, 1955, т. 3]. Возможность достижения полной свободы от принудительного труда морально оправдывает и делает политически приемлемыми затраты крови и слез пролетарской революции и последующей диктатуры пролетариата как необходимых этапов (наряду с капиталистическим накоплением) развития производительных сил, являющегося необходимым условием достижения конечной цели.