Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель

Поэтому, когда ему внезапно позвонили и говорящий представился как комиссар полиции Гарбанса, он не столько удивился, сколько обрадовался. Неужели он первый узнает новости, связанные с расследованием этого похищения?

— Сеньор Сальватьерра? С вами говорит комиссар Сантьяго Гарбанса.

— Слушаю, комиссар, — ответил Бето.

— Вы, кажется, знакомы с Эстебаном Кориа?

— Да, комиссар. Его отец давний друг моих родителей, и они оба очень помогли нам во время похищения Бегонии Хауристи.

— Я хорошо помню эту историю, помню вашего отца, — сказал Гарбанса. — Потому я и звоню. Подумайте, пожалуйста, хорошенько подумайте, нет ли среди вашего окружения, родственников, знакомых, кого-то, кому были бы выгодны крупные неприятности у вас и у вашей жены?

— Вы хотите сказать, что против нас что-то замышляется? — удивился Бето, совершенно не готовый к такому повороту событий.

— Я и так сказал вам слишком много, — ответил Гарбанса. — Гораздо больше, чем дозволяет мой долг как полицейского.

Бето повесил трубку и долго ничего не мог понять. Кто из родственников и знакомых мог желать им несчастий и бед? И в чем это выражается? Абсурд какой-то. Но Бето слышал от Эстебана Кориа, что Гарбанса — неглупый, дельный полицейский, и не на шутку встревожился. Однако Марисабель он решил ничего не говорить, ведь всегда остается возможность того, что это просто ложная тревога. «Насколько я слышал, именно Гарбанса занимается расследованием этого похищения картин», — мелькнуло в голове у Бето, но он никак не связал этот факт со странным звонком полицейского.

* * *

Бето не было дома, когда в дверь вдруг позвонили. Марисабель вздрогнула — звонок был долгий, настойчивый, никто из тех, кто бывал у них, так не звонил, да она как будто никого и не ждала.

— Кто там? — осторожно спросила Марисабель, смотря в глазок.

— Полиция! — раздался грубый мужской голос. — У нас ордер на проведение обыска в вашем доме и во дворе.

— Обыск? — Несмотря на то что Марисабель не ощущала за собой никакой вины, у нее подкосились ноги.

Непослушными руками она отперла замок и едва успела посторониться — с таким напором в прихожую ввалилось несколько полицейских с капралом Дурро во главе.

Капрал предъявил ошеломленной Марисабель разрешение на обыск, и под его командованием полицейские начали, как потом выражалась сама Марисабель, «бесчинствовать». Один простукивал стены во всех комнатах, двое других беззастенчиво рылись в шкафах, в белье, в том числе и в грязном, еще двое занимались мебелью — заглядывали под кровати и кресла, поднимали матрасы, даже на пробу вывернули несколько ножек у кухонных табуретов. Марисабель всерьез начала опасаться, не будут ли они вспарывать обшивку на мягкой мебели и потрошить подушки.

Испуганный Каро, прижавшись к матери, смотрел на полицейских округлившимися глазами и то и дело шепотом спрашивал у матери:

— Мамочка, а что они ищут?

— Я сама не знаю, — обреченно отвечала Марисабель. И действительно, она до сих пор не догадывалась, с чем было связано это варварское нападение.

— Значит, ничего? — полувопросительно сказал капрал Дурро. — Ладно, с квартирой покончили. Но тут еще значатся гараж, двор, сад и студия. Ты, ты и ты — вниз! — приказал он троим полицейским. — А вы двое — со мной в студию.

Он повернулся к Марисабель:

— Прошу вас, сеньора, дайте ключи от гаража и всего, что у вас запирается, а потом проводите нас в студию.

Марисабель ничего не оставалось, как повиноваться. Она принесла требуемые ключи, капрал отдал их тем полицейским, которые шли вниз. Затем Марисабель провела капрала и двоих полицейских наверх и открыла дверь мастерской. Полицейские деловито протопали внутрь. Марисабель почувствовала, что у нее кружится голова. Состояние было похоже на то, когда она лежала в больнице перед рождением Каро — ее не покидало тревожное чувство, что вот-вот может случиться что-то непоправимое.

Не в силах смотреть, как чужие люди хватают руками кисти, палитры, краски ее мужа, как бесцеремонно роются в набросках, Марисабель спустилась вниз. Здесь она, как маятник, стала ходить по разоренной гостиной, прижав руки к ушам и повторяя вполголоса:

В ночи сада,
выбеленной мелом,
пляшут шесть цыганок
в белом.
               В ночи сада…
               Розаны и маки
               в их венках из крашеной
               бумаги.
В ночи сада,
за одной другая,
тени всходят, неба
достигая.

— Мама, мамочка! Что с тобой? — бросился к Марисабель испуганный Каро.

— Ничего, милый, ничего. — Марисабель очнулась и, подняв мальчика на руки, прижала к себе. — Ничего, Каро, все будет хорошо. Дяди сейчас уйдут.

Действительно, через некоторое время разочарованный капрал Дурро вместе со своими помощниками спустился вниз.

— Я надеюсь, что вы удовлетворили свое любопытство? — холодно спросила Марисабель.

— Я получил задание, сеньора, — ответил капрал. — Мое личное любопытство тут ни при чем. Мы не нашли ничего предосудительного, если вы об этом.