Богатыри не мы. Новеллы

В айнзацкоманде и лейтенанте Шнайдере он не сомневался. Эти выполнят, что им предписано, причем с огромным удовольствием. Помять красотку, ради которой венецианец выложил дорогу золотом, убить ненавистного врага – что может быть слаще? Граф Пьетро заклинаниями отвлечет Призрака. А вот ветер… ветер – союзник ненадежный. Если трамонтана сменит направление, запаховый шлейф отклонится, вместо одной прилетит другая, или две, три, а Шнайдер будет обманут в ожиданиях. Ну, ничего! Айнзацкоманда справится, парни умелые. На крайний случай им дана инструкция – при появлении более чем одной девы и нападении с их стороны открыть огонь на поражение. Вилы смертны. Главное, чтобы после смерти не рассеялись росой по травам. Потом – самолетом в Берлин. Прямиком к рейхсфюреру СС. Он будет доволен. Живое мифическое существо! Пусть не валькирия, пусть славянская фея – в такое трудное время выбирать не приходится, хватай что подвернется.

Было еще прохладно, но солнечно, небо сияло синевой. Оставив «кюбельваген» под охраной солдат, заклинатели в сопровождении унтер-офицера углубились в заросшую шибляком расщелину меж скал, ведущую к «месту силы». Пока Йорг, невольно очарованный сиреневым цветом кривых деревец, предавался нетерпеливым мечтам о почестях и славе, Пьетро разъяснял ему суть предстоящего обряда:

– Обратиться к душе человека непросто. Это не телепатия, а нечто вроде резонанса. Знание имени, правильное время суток, нужная тональность голоса – вот что важно.

Тропа между скалами стала шире и вывела их в низину, сочно-зеленую от обилия дикого лука и кипрея. По сторонам высились лесистые склоны, а в середине, полускрытые черемшой, косо торчали несколько камней грифельного цвета, похожих на менгиры высотой в рост человека.

– Стойте здесь, – велел Пьетро унтеру, когда им открылась низина, а Йорга поманил за собой.

Он шел, раздвигая коленями стебли кипрея, и вещал возвышенным тоном:

– Мой милый Йорг, сегодня начинается твой путь восхождения к истинам высокого искусства. Само твое имя – Георгиос, – означает близость к земле, сродство с ней. Ты предназначен быть геомантом. Чтобы обрести сокровенное, тебе следует очиститься от земных вожделений, изгнать из сердца низменные помыслы, дурные страсти…

«Мне следует переписать текст вступительной лекции, – подумал Йорг, пробираясь вслед за графом. – Неужели я читаю так же заунывно?..»

– …надо совершить над тобой обряд Семи Ночей на Круне, дабы душа твоя обрела ясность омытого кристалла…

«Окунаться в грязевой вулкан? О, господи… Впрочем, духи земли там особенно сильны».

– …я буду вести тебя к познанию. Ты готов? – остановившись почти у самых менгиров, обернулся к нему Пьетро.

– Да, учитель.

– Тогда приступим.

После этих слов граф глухо заговорил по-морейски, делая руками широкие пассы, словно приглашая к себе кого-то:

– Землина сенка, вослушай ми… узми овай човиек и отресе негове пасия зелье…

Будто очнувшись, Йорг схватился за кобуру:

– Замолчи! Старая сволочь, кого ты зовешь?!

Отечески доброе лицо Пьетро неуловимо изменилось. Теперь на Йорга смотрел суровый, безжалостный ведьмак, чья вторая, темная, душа выглянула вдруг из телесной оболочки. Позади, справа и слева от него над высокой травой поднимались зыбкие серые силуэты с провалами пустых глаз – сгустки вьющейся пыли, веющие загробным холодом.

– Ухватить га! – показал Пьетро на ученика. Левой рукой, как положено, когда насылаешь нежить.

Йорг оледенел, кисть не могла сжаться на рукоятке пистолета. Словно со стороны, издалека услышал он собственный истошный крик, когда пыльные тени охватили его мертвящим саваном.

– Остальных тоже, – прибавил Петар Меански для тех, что ждали приказа. Они повиновались пастырю.

Убивать нельзя, иначе немцы исполнят свое «сто за одного». А безумный – не убитый.

Отойдя от могильных камней и стараясь не слышать скулящих стонов того, кто был Йоргом Ланге, дядя Петар протянул руки и обратился к горам:

– Григор, Григор, услышь меня. Против тебя и Дайры обращено зло людей. Возьми оружие и бейся.

Едва откупорили банку с прозрачным зеленоватым веществом, как вокруг распространился резкий, режущий глаза запах, от которого стоявшие рядом каратели закашлялись. Когда же гадость из банки – густую, как коровье масло, – вытряхнули на горячий противень, запах стал вовсе нестерпимым. Парни пятились от примуса:

– Тьфу! Кхе!

– Почему не сказали взять противогазы?

– Герр оберштурмфюрер, это ж отрава! Передохнем к дьяволу!..

Лишь один штурмман ухмылялся, хотя перхал наравне с остальными:

– Идиоты. Чистое розовое масло, от него всегда так прет. Я эту дрянь взвешивал в аптеке у еврея. Ее разбавлять надо, чтоб раем и гаремом пахло. Ну, богат Сказочник!.. Тут масла на пятьсот рейхсмарок!

Студенистая зелень шипела и плюкала на раскаленном железе, а свежая трамонтана подхватывала испарения и уносила к горам.

За горами, в пещере, Дайра подняла голову, возбужденно принюхалась и, как завороженная, пошла к выходу – что это? откуда? почему так сладко?