Богатырская трава

— Не суй ему в рот что попало! — сердито крикнула Настёнка и оттеснила Васю от жеребёнка.

В дверях показалась бабушка с узелком в руке. Подошла к стойлу, развязала чистый белый платок, вытащила из него бутылочку с жёлтой водой, достала из кармана большую деревянную ложку, улыбнулась ребятам приветливо.

— А ну, где тут хворенький?

Ребята расступились.

— Нехорошо тут ему. Дух тяжёлый, — покачала головой бабушка. — На волю его надо, на солнышко, на свежий воздух.

— Он нынче совсем не встаёт, — вздохнул Митраша.

— Рогожку раздобыть бы, на ней и вынести можно, — посоветовала бабушка.

Много дней не отходили ребята от своего подшефного, лечили его, ухаживали, рвали для него по указу бабушки на луговинках нежную жёлтую траву, поили тёплой водой с отрубями. И жеребёнок пошёл на поправку. Начал сам на ноги подниматься, травку щипать. Смотрел на луг, на солнце, на речку повеселевшими глазами, тёрся головой о ребят.

— Это он спасибо так говорит, — смеялся счастливый Игонька и от радости кувыркался в высокой траве.

Но Митраша и Настёнка с Васей понимали, что их жеребёнок ещё очень слабенький. Когда он вставал, тонкие ноги дрожали и подгибались в коленях, шерсть не блестела на спине, как у других жеребят, и холка была жиденькая, свисала пегими сосульками на шею, а не щетинилась на загривке.

Ребята ещё усерднее ухаживали за жеребёнком. Настёнка по вечерам торчала в колхозной библиотеке, всё читала разные ветеринарные книги. Может, в них что-нибудь прописано, как выходить жеребёнка. И Митраша ходил задумчивый, серьёзный. Только Игонька не умел горевать. Каждое утро он тщательно осматривал своего любимца и находил, что тот крепчает день ото дня.

Время от времени приходила взглянуть на Синеглазку Митрашкина бабушка и утешала ребят:

— А вы не очень горюйте, скоро только сказка сказывается…

Теперь ребята брали жеребёнка пастись на берег реки, на пойму. Они смастерили себе шалаш. День на лугу пасли, а на ночь заводили жеребёнка к себе в шалаш. Еду ребята по очереди приносили из дома.

В хлопотах время шло быстро. И вот заметили все, что у Синеглазки шерсть начала лосниться. Шелковистой стала и гривка: чёрную чёлку Настёнка аккуратно расчёсывала каждый день деревянным гребнем. Синеглазка покорно стоял, слегка помахивая хвостиком. Наверное, ему нравилась Настёнкина затея.

— Давайте сегодня пустим его в общий табун, — сказал Митраша, с любовью поглаживая Синеглазкины вздрагивающие ноздри.

— Не надо, его жеребята другие обидят. — Игонька заслонил спиной Синеглазку, будто защищал от обидчиков.

— Никто его не обидит, вон какой крепыш стал, — встала на сторону Митраши Настёнка. — И потом, ему тоже товарищи нужны. Ты ведь без друзей не можешь и дня прожить.

Игонька только вздохнул. Он так привязался к жеребёнку. Мальчику было жалко расставаться с ним. Но с Настёнкой он в душе согласился. И правда, без друзей нельзя жить.

Ребята зашагали к селу. Рядом бежал Синеглазка. На ходу он срывал травинки, захватывал их мягкими губами и жевал, поматывая головой.

Колхозные жеребята паслись на лугу возле самого села. Синеглазка увидел их, остановился, чутко поводя ноздрями. Тело его вытянулось в струнку, он весь напрягся, будто перед прыжком.

Ребята залюбовались своим воспитанником.

— Наш не хуже колхозных, даже лучше, — прошептал Игонька, — у нашего глаза синие…

Подъехал на дрожках председатель. Ребята так были взволнованы расставанием с Синеглазкой, что не сразу заметили его.

— Ну, пускайте его, не бойтесь, — подбодрил детей Сидор Петрович.

Он подошёл к жеребёнку и легонько ударил его ладонью по крупу. Синеглазка подпрыгнул и полетел к табуну, распушив по ветру густой хвост.

Ребята потупясь следили, как их выкормыш знакомился с колхозными жеребятами. Вместе с ними он бегал по лугу, высоко вскидывая копытца. Ему было весело. А ребятам грустно…

— Чего невесёлые? Хорошее дело должно радостью в душу входить. — Сидор Петрович старался ободрить их. — Спасибо вам, пионерия, от колхоза. Ну, садитесь на дрожки, подвезу.

Ребята молча сели на дрожки. Лошадь с места пошла рысью. Дети долго ещё смотрели в сторону табуна, но уже не могли отличить Синеглазку от остальных жеребят.

Сказ про богатырскую траву

Митрашу встретила у калитки бабушка. Была она в чистой белой рубахе, вышитой на груди и по подолу, и в синей спи́хе[2].

Бабушка всплеснула руками:

— Прибыл, родимый?! Ступай скорее в избу. Я сейчас молока из погреба достану.

— А где мама? — первым делом спросил Митраша.

Бабушка улыбнулась с хитрецой:

— Нынче обещала пораньше прийти, а то целые дни пропадает на пастбище за рекой, там теперь и ночью коров пасут. Соскучился?

Вместо ответа Митраша вытащил из холщовой сумки связки травы.

— Вот я чего для тебя принёс. Только в низинках растёт.

Растроганная бабка обняла внука и бережно взяла из его рук невзрачную травку со стебельками цвета ржавчины. Потом, вспомнив о молоке, она аккуратно сложила траву на завалинку посушиться, а сама засеменила к погребу.

Мальчик с удовольствием пил молоко, а старуха сидела напротив него возле печи и любовалась его загорелым, свежим лицом.