Богатырская трава

Выплыла кособокая луна и с любопытством огляделась. Лунная тропинка побежала по реке. Ущелье осветилось голубоватым светом.

— Что делать, что делать? — Настёнка вздохнула.

Бездействие пугало её. Девочке показалось, что Митраша понуро опустил голову, и напугалась ещё больше.

— Ну, что вы молчите?! — вскрикнула она дрожащим голосом.

— Отдохнули? — спросил Митраша так спокойно, словно ничего страшного с ними не произошло, будто не слышал он дрожащего голоса Настёнки. — Света достаточно. Пошли дальше.

Они карабкались по валунам, скользким от росы, шагали по осыпям камней, внимательно вглядываясь в почти отвесные стены ущелья. Кое-где на высоте 5–6 метров над их головами попадались кустики травы, чудом выросшие на голых камнях.

Ребята искали какой-нибудь выступ, неровность. Но напрасно. Словно эти стены кто-то старательно обтесал гигантским топором, да так ловко, что ни сучка ни задоринки не оставил.

И, когда Вася прошептал, округлив глаза: «Нашёл! Ребята, нашёл!» — не сразу поверили, не сразу разглядели в неверном лунном свете небольшой выступ метрах в десяти над собой, на котором чудом держалось невысокое, всё изогнутое и перекорёженное ветрами и осыпями деревце. Коренастый и неказистый, дубок упрямо жил наперекор всем стихиям на каменистой грядке.

Митраша прикинул: верёвки должно было хватить. Хорошо, догадались снять с плота. Привязали к ней камень. Митраша прицелился и швырнул его вверх. Верёвка упала, не долетев до выступа. Снова и снова кидали её вверх. И наконец она обвилась вокруг деревца и соскользнула вниз.

Настёнка уцепилась за концы верёвки, сжала их крепкими кулачками, подтянулась слегка, повисла, поджав ноги, проверяя прочность. Митраша отстранил Настёнку, поплевал на ладони.

— Держите этот конец, — сказал он.

Настёнка с Васей вцепились в верёвку так, что побелели пальцы. Они понимали, что жизнь товарища зависит сейчас от крепости их рук и от выносливости маленького дубка.

Половину расстояния мальчик одолел сравнительно легко. Это была привычная высота. Не раз и не два взбирался он с ребятами своего класса на уроках физкультуры по канату. Дальше пошло труднее. Руки отказывались слушаться, тело стало непривычно тяжёлым и неуклюжим.

Был момент, когда Митраша беспомощно повис над пропастью. Руки ослабели и начали медленно скользить вниз. Сразу вспотела спина, кровь зазвенела в висках. Но он знал: внизу стоят, крепко расставив ноги, Настёнка и Вася и с надеждой следят за ним. Верёвка медленно заскользила вверх, вместе с ней и Митраша. Это ребята из последних сил тянули свой конец верёвки, чтобы помочь товарищу одолеть высоту.

Несколько секунд он тратил силы только на то, чтобы не скользить вниз, потом повернулся и ногами упёрся в скалу. Так подниматься стало легче. Наконец он добрался до выступа.

Камни были мокрыми, руки соскальзывали; он никак не мог подтянуться, чтобы влезть на выступ.

Ещё одно, последнее усилие — и мальчик вполз на площадку. Несколько минут он лежал, не в силах даже пошевельнуться. Кружилась голова, и тошнота подступала к горлу. Но мальчик всё-таки встал, отодвинулся подальше от края уступа, втянул конец верёвки, крепко обвязал его вокруг деревца — милого, корявого, с шершавой корой.

Внизу царило безмолвие.

— Обвяжитесь вокруг пояса, я буду тянуть верёвку. Только не смотрите вниз! Кто первый? — крикнул Митраша, стараясь придать голосу бодрость.

С ответом медлили. Наконец отозвалась Настёнка:

— Возьми сначала богатырь-траву!

— Давайте! — ответил Митраша.

Он понял, что им нужно время прийти в себя, успокоиться, прежде чем проделать тот путь, который с таким трудом одолел он сам.

Когда трава была уложена вдоль стены на выступе, Митраша снова спустил верёвку. Он не торопил своих друзей.

— Давай тяни, — едва слышно донеслось снизу.

Митраша не видел, но чувствовал, что сейчас лоб Васи покрылся капельками пота, как всегда, когда он волновался, и растрёпанные светлые вихры прилипли ко лбу потемневшими прядями.

«Молодец, Настёнка, что уступила очередь Васе», — подумал Митраша, оценив смелость девочки. Он начал медленно перебирать верёвку. Вася почти не помогал ему. Он висел кулём, ойкал и стонал, вместо того чтобы напрячь мускулы и карабкаться вверх.

Настёнка поднялась скорее: она была худенькой и ловкой, как кошка.

На крошечном выступе невозможно улечься троим. Усталые, голодные, ребята сели, прислонившись к стене, подтянув к груди ноги. Здесь, наверху, было холоднее; все зябко ёжились. Выше стена была ещё более неприступной. Только потоки дождевой воды выбили в ней неглубокие борозды. Страх подступал к ребячьим сердцам. И Митраша начинал понимать, что напрасно они позарились на эту площадку, напрасно тратили силы…

Спасительная верёвка

Игонька похудел, под глазами появились синие тени, но ещё чернее от этого казались сами глаза. Они горели как два жарких огонька. Его мучила тревога за товарищей. Друзья не возвращались. Очень часто на глаза мальчика навёртывались слёзы, но он крепился изо всех сил.